Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Коротко об отдыхе в деревне

Жара. Настоящая степная сухая жара. Испания с Египтом отдыхают: 35-37 градусов в тени, на солнце - за сорок. Сауна. В 9 утра уже нереальный зной, с двенадцати до трех на улицу лучше носа не показывать - сиеста в чистом виде: обгорают руки и плечи и даже нос. Иргиз почти горячий, но купаться в обед - верный способ получить солнечный удар. Вода в баках на улице нагревается за день так, что можно душ принимать даже самым теплолюбивым. Чай до седьмого пота, купание и яркое звездное небо по ночам. Самый лучший вариант лета.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пока мама спит, решила поштудировать немецкий, ибо ночью в вагоне все одно делать нечего. Дяденьки и тетеньки в плеере приятными голосами что-то воркуют, а я... А я пока привыкаю к фонетике, ибо это тот еще квест. Нет, после португальского и каталонского не такой уж кошмар, но это ослабление всех фонем безударных слогов типа шУмаха вместо Шумахер - в это еще надо въехать... И привыкнуть, что не арбАйтн, а Арбайтен тоже. Да и согласные звучат как-то по-особенному. Но в целом учебник мне нравится, пока не вызывает усталости, и я даже выучила уже несколько слов. Вот.

@темы: deutch, лингвистика

---

Только что сели в Волгоградский поезд. В вагоне жара и духота несусветная, и дальше, чувствую, будет еще жарче. Впереди 13 часов дороги до родных мест. Пока что прощальное фото уфимского вокзала. Лена едет отдыхать.

@темы: дневник, мысли вслух

---

Гран-При Великобритании: Гонка

Пишу очень коротко и быстро, ибо цейтнот нереальный...
Итак, это случилось. Есть второй двукратный победитель в сезоне 2012, и вторая по счету сухая гонка. И где - в Англии, где сам Бог велел быть дождю. Но этот сезон - самый непредсказуемый за всю историю королевы автоспорта, поэтому можно уже ничему не удивляться. Это - гонки. Это - Формула Один, впервые за долгое время настоящая.
Перед стартом доблестный президент ФИА Жан Тодт обнимался с Мэнселлом и Михаэлем Шумахером. Виталий Петров спалил мотор на установочном круге, от чего доблестный Алексей Попов впал в депрессию и половину гонки вещал загробным голосом. Повеселили Хэмильтон с Феттелем, нарисовавшие себе на шлемах британский флаг. Детский сад, группа "Солнышко". Разве что за звездочки в поддержку Марии де Вийоты всем отдельное спасибо. Все-таки джентльмены бывают иногда, даже если это промоушн...
Старт выдался интересным, как всегда. Марк Уэббер едва не опередил Фернандо Алонсо, Фелипе Масса красиво насел на Михаэля Шумахера, и даже в хвосте пелетона кто-то успел потолкаться.
Фернандо на жестком типе шин легко и уверенно выиграл старт и начал отрываться, а позади него шла борьба за позиции. Особенно рьяно атаковали Михаэля Шумахера, и к концу отрезка на первом варианте мягких шин его легко прошли и Кими, и Льюис, и даже Фелипе Масса. Под конец гонки Шуми-таки Льюиса опередил, но справедливо вопросил команду: "Чего мне еще ждать от этих шин?" Вразумительного ответа Росс Браун не дал...
Красиво боролся и ехал Фелипе, финишировал на высокой для себя позиции и в общем-то разогнал тучи, было собравшиеся над ним после начала этого сезона. Теперь за будущее бразильца можно пока не беспокоиться.
Еще из запомнившегося - это атака Переса на Мальдонадо, вылет первого и обоюдные красноречивые жесты. Чарли Уайтинг даже попытался дать тим-радио, но попытка не прошла, на что Алексей Попов заметил: "Либо было по-испански, либо сильно нецензурно. Либо и то и другое, естественно". К слову о языках, оказывается, нигде не прописано, что нужно говорить сугубо по-английски, так что Андреа Стелла и дальше продолжал общаться с Фернандо по-итальянски. Учите языки, джентльмены. Не все целому миру зубрить английский, вам тоже неплохо бы постараться.
Под конец гонки мягкая резина Феррари Фернандо не вынесла асфальта Сильверстоуна, и за пару кругов до финиша его прошел Марк Уэббер. Вторая победа в сезоне для австралийца, крепкое второе место в чемпионате - и мини-пресс-конференция на подиуме by Джеки Стюарт. Смотрелось очень здорово и к месту, все-таки Стюарт большой молодец. Хорошо бы, если бы продолжилась традиция...
Ну а дальше нас ждет Германия и Венгрия, которых я не увижу в прямом эфире, так что отчеты будут намного позже. Надеюсь, без неприятных сюрпризов извода Хэмильтона и Феттеля, и отметившегося премией Бруно Сенны. Хочется победы Кими, Фелипе или Михаэля. Осталось всего полторы недели до гонки, господа. Болеем на здоровье.

@темы: felipe massa, формула 1, fernando alonso, michael schumacher, mercedes, алексей попов, гран-при Великобритании, ferrari

---

Дорогая наша, незаменимая, необыкновенная Йел!!! Поздравляю тебя с Днем Рожденья!!! Самые наилучшие и искренние пожелания удачи и успехов во всем!

Обещанный сюрприз:

Теория и практика

— Поттер, вашу мать! Какого драного гоблина вы тут шляетесь в два часа ночи?!
Я передергиваю плечами. Ну да. Представить реакцию профессора на мое появление несложно. Но у меня просто нет другого выхода! Правда, нет. Честное гриффиндорское.
Глубокая ночь. Уже давно все спят и видят десятый сон, и только я, великий Гарри Поттер, крадусь по темным коридорам Хогвартса по ужасно срочному делу. Вопрос жизни и смерти, пожалуй, ведь других у меня и не бывает.
Нет, если бы не Гермиона, я и не вспомнил бы наш дурацкий уговор пожениться в один день всем вместе. Мерлин обидел нашу подругу феноменальной памятью, и мне теперь, как всегда, за это отдуваться. В чем, собственно, суть проблемы? Да в общем-то ни в чем, просто завтра у меня свадьба, а я, как бы это покультурней выразиться... к супружеским обязанностям не очень готов. Можно сказать, совсем не готов.
Как так получилось? Ну я же Гарри Поттер, не до этого мне было. Я грешный мир от Волдеморта спасал. А потом посоветоваться и вовсе не с кем стало — не выносить же данный вопрос на обсуждение в Аврорате, в конце концов. Мои парни хоть и с юмором, но такого точно не поймут. А мне только этих насмешек не хватало. Довольно того, что по жизни очкариком кличут. Шуточек на эту тему я точно не переживу.
Вот и нужная дверь в заветных подземельях. Постучать или сразу войти? Чует мое сердце, культурно разбудить профессора не получится. Нет, я никогда и ни за что не пошел бы за этим делом к Снейпу, если бы не обстоятельства...
Задуматься на тем, правда ли это, я не успел — дверь распахнулась, и зельевар предстал передо мной во всей своей красе.
— Поттер? — как-то буднично осведомляется он. — Ну заходи.
Я ошеломленно моргаю, но захожу. Спорить со Снейпом я зарекся давно. Да и дело у меня серьезное, можно и не такое потерпеть.
Снейп убирает со стола ингредиенты и оборачивается ко мне, скрестивши руки на груди. Впечатляет, профессор. Вам бы в театре играть.
Ловлю себя на том, что натурально любуюсь им. Кажется, я понимаю, чего так вздыхала Гермиона по двойному шпиону: фигуре и статности профессора позавидовали бы и самые спортивные оперативники Аврората. Вот только шрам от укуса Нагайны слегка портит картину. Трясу головой, чтобы отогнать наваждение, но сердце почему-то колотится как сумасшедшее.
— Случилось, — киваю я. — Только... Вы действительно согласны помочь?
Снейп закатывает глаза с явным желанием врезать мне по физиономии. Или, по крайней мере, снять баллы с Гриффиндора. Ну слава Мерлину, хоть что-то не меняется.
— Поттер, градус вашей тупости перестал меня удивлять уже давно. Быстро говорите, что вам надо или проваливайте отсюда.
Вот так бы сразу, профессор! Ловлю себя на том, что идиотски улыбаюсь во все тридцать два зуба. Как же мне, оказывается, не хватает всего этого сейчас. Права, ой как права была Гермиона, когда говорила, что без профессора нет ни Хогвартса, ни нашего детства. Сейчас мне снова пятнадцать, и я с такой же идиотской физиономией взираю на Снейпа, пытаясь членораздельно выразить свою нужду. И даже по-английски.
— Что вы там мямлите, Поттер? Предлагаете мне самому угадать, зачем вас сюда принесло?
Я абсолютно уверен, что он уже прекрасно знает, чего мне от него надо, но просто не может отказать себе в удовольствии увидеть растерянного великого Поттера. Понимаю вас, профессор, мне тоже остогоблинела эта слава.
Тянуть книзла за хвост больше становится невозможным, и я быстро, пока хватает решимости, обрушиваю на Снейпа причину своего появления. Перевожу взгляд на профессора не сразу, но тут же столбенею от увиденного. Профессор смотрит на меня удивленно, и даже как-то растерянно. Смущенный Снейп?! Такого даже в страшном сне не увидишь...
— Вы серьезно?.. — голос профессора тоже звучит неуверенно, и я вообще перестаю что-либо понимать. Ведь это же Снейп, великий и ужасный! И его смущает моя просьба?.. Ну да, попахивает откровенным идиотизмом, но ведь это же я, Гарри Поттер, чего еще от меня ждать? Или я, как обычно, о чем-то не знаю?..
— Абсолютно серьезно, профессор, — киваю я, стараясь говорить уверенным голосом. — У меня больше нет вариантов.
— И вы считаете, что я прямо-таки брошусь выручать вас? Уверенность Героя всея магической Британии?
Я не верю своим ушам: Снейп пытается язвить, но у него это не получается!.. Такой бархатной нежности в его голосе я не слышал никогда. О Мерлин, что происходит???
Когда Снейп подходит ко мне, осторожно снимает очки и бережно касается моих губ, в моем сознании происходит короткое замыкание, и я в ужасе шарахаюсь от него куда-то в сторону. На пол падают какие-то склянки, кажется, я разгромлю здесь все, что можно, но я просто в панике.
— В чем дело, Поттер? — равнодушно интересуется профессор. — Разве вы не за этим ко мне пришли? Право же, Грейнджер и то была сообразительнее.
Гермиона???
Успеваю ощутить укол досады и ... ревности? Но — кого к кому?.. Да, это Гермиона вытащила тогда полумертвого Снейпа из Визжащей хижины, об этом, кажется только слепоглухонемой не в курсе, и она действительно брала у него какие-то дополнительные занятия по зельеварению... Зачем ей это зельеварение — я тогда даже и не догадался спросить...
— Не... не совсем... — выговариваю я, собираясь с духом. — Я пришел к вам за теоретической частью...
Снейп фыркает и ... улыбается??? Кажется, я окончательно сошел с ума, и все это мне чудится.
— Теория без практики бесполезна, Поттер, — протягивает профессор. — Вам ли этого не знать?..
Я молчу, постепенно осознавая, что происходит, и внезапно мне безумно хочется верить в то, что все это правда! Я поднимаю глаза на Снейпа. Знаю, профессор. Наконец-то за долгие годы я все понимаю. И здесь я вовсе не потому, что вас считают мастером и этого дела тоже, а потому, что больше я никому не могу доверять настолько, как вам, потому, что я в принципе мог придти только к вам. И потому что теперь у меня нет ни малейшего сомнения в том, что я люблю вас. И уже давно...
Кажется, последнее я говорю вслух, потому что Снейп улыбается и с каким-то мрачным отчаянием целует меня, одновременно затаскивая в какую-то лабораторию. И мне уже наплевать, что будет завтра, и зачем. Другого такого мгновения может больше и не быть, но разве же его одного мало на всю жизнь человеческую?..

@темы: с днем рожденья

---

Великий и могучий =))

10.07.2012 в 21:16

Пишет  Jane_Parisienne:

Перед нами стол. На столе стакан и вилка. Что они делают? Стакан стоит, а вилка лежит. Если мы воткнем вилку в столешницу, вилка будет стоять. То есть стоят вертикальные предметы, а лежат горизонтальные? Добавляем на стол тарелку и сковороду. Они вроде горизонтальные, но на столе стоят. Теперь положим тарелку в сковородку. Там она лежит, а ведь на столе стояла. Может быть, стоят предметы готовые к использованию? Нет, вилка–то готова была, когда лежала.

Теперь на стол залезает кошка. Она может стоять, сидеть и лежать. Если в плане стояния и лежания она как–то лезет в логику "вертикальный–горизонтальный", то сидение — это новое свойство. Сидит она на попе. Теперь на стол села птичка. Она на столе сидит, но сидит на ногах, а не на попе. Хотя вроде бы должна стоять. Но стоять она не может вовсе. Но если мы убьём бедную птичку и сделаем чучело, оно будет на столе стоять. Может показаться, что сидение — атрибут живого, но сапог на ноге тоже сидит, хотя он не живой и не имеет попы. Так что, поди ж пойми, что стоит, что лежит, а что сидит.

А мы ещё удивляемся, что иностранцы считают наш язык сложным и сравнивают с китайским.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Как ответить на вопросы журналистов обстоятельно, но не сказав ничего? Учитесь у Алена Проста! =))

www.newstube.ru/media/prost-ne-dumayu-chto-mixa...

@темы: формула 1, alain prost

---

Очень интересно получается, когда ищешь какую-нибудь книгу на иностранном языке.

Мне приспичило - а когда я увлекаюсь какой-то идеей, мне все надо здесь и сейчас, - найти книгу Ремарка "Жизнь взаймы" ("Небо не знает фаворитов" на языке оригинала. Языка этого - немецкого, - я пока еще не знаю от слова совсем (простите, Михаэль Шумахер), но уже начала немного штудировать в кои-то веки интересный учебник, а посему мне вот прям срочно нужен текст "Жизни взаймы" на немецком. Разумеется, лезу в яндекс и гугл, и... тишина. Ремарка, конечно, найти можно: "Три товарища", "Триумфальная арка", "На западном фронте без перемен"... а вот этого романа - нихьт. То есть на русском языке он есть, и я его даже читала, но отыскать на немецком оказалось сложно. Интересно иногда получается в нашем веке всемогущего интернета...

Зачем мне все это надо?.. Проверяю свою теорию изучения иностранных языков. Провожу эксперимент, так сказать. На друзьях-коллегах не получается, так ставлю опыты на себе. Если из этого выйдет какой-нибудь толк, можно смело писать диссертацию методические указания по этому предмету. Ну и вообще, просто интересно.

А так-то мне надо усиленно собираться в дорогу, сутки до поезда остались...

@темы: всякая всячина, дневник, мысли вслух, филолог, лингвистика

---

Потихоньку собираюсь в дорогу - завтра вечерний поезд в Саратовскую область. Закачиваю книжки на читалку и музычку на плеер, доделываю дела, которые месяц ну никак не подождут. И как следствие - мысли вслух.

Я вообще-то не большой любитель шансона, но с Гришей Заречным у меня сложились какие-то особенные отношения. Например, вот с этой песней:

Listen or download Гриша Заречный Маршрутка for free on Prostopleer

@темы: дневник, мысли вслух

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Гран-при Великобритании: Квалификация

Гран-при Великобритании. Отсюда, в далеком 1950м году началась Формула Один, чемпионат по автогонкам на машинах с открытыми колесами, кок-питами, моторы которых проектировались по определенной формуле под нумером один, что и дало название чемпионату, и прочая и прочая. 63 гран-при Великобритании на древней-предревней трассе Сильверстоун, несколько раз перестроенной за время своего существования (последний раз в 2010м году), но тем не менее, столь же интригующей и всегда зрелищной в виду достаточно предсказуемой дождливой английской погоды, проверяющей всех на уровень мастерства.
Уикэнд начался с того, что нашего любимого Алексея Попова не пустили в Британию. Не пустили от слова совсем: Леха остался в Москве, поскольку английское посольство почему-то не выдало ему вовремя визу. Мотивы сего злодеяния остались тайной за семью печатями, и в итоге Россия 2 не сняла программу "Гран-при", Попов не пообщался с пилотами в четверг, и вообще ушел в депрессию и не прокомментировал даже ни одной сессии свободных заездов. Зато сегодня, воспрянув духом и притащив вновь в студию Наталью Фабричнову, бодро и уверенно комментировал квалификационные заезды и все, что было около.
Дождь в Англии пошел уже вчера. Впрочем, может быть он шел еще и позавчера, но до вчерашних свободных заездов погода над Сильверстоуном была как-то не особо интересна. Дождь был такой сильный, что пилоты почти не появлялись на трассе, и, проехав пару-тройку кругов, просто отсиживались в боксах. Искушенные британские зрители весь вечер после и сегодня с утра ворчали на героев Формулы Один, но все же сегодня, не смотря на уговоры ФОМ посидеть дома, ибо пробки и скверная погода, приехали на трассу смотреть квалификацию. Лучшими вчера в свободных заездах были Роман Грожан и Льюис Хэмилтон. Как обычно, отметился аварией Бруно Сенна. Михаэль Шумахер в первой и третьей практиках держался в середине пелетона, Фернандо Алонсо в первой времени вообще не показал, во второй был десятым, зато выиграл третью. Все пилоты берегли дождевую резину, проверяли сцепление с дорогой на трассе и вне ее и в общем усиленно настраивались на дождь.
Квалификация началась посуху, и Льюис Хэмильтон даже поспешил спросить у гоночного инженера - ну так сухо же, можно мне включить крыло? Но Чарли Уайтинг такую самодеятельность не одобрил бы точно, поэтому чемпиону цыкнули "нет", а за 6 минут до окончания второго сегмента пошел дождь.
Дождь в Формуле Один, особенно в этом сезоне - явление не редкое. Но через пару кругов воды на трассе было столько, что сначала развернулся и едва не заглох Михаэль Шумахер, потом чуть не приложился к стенке Фернандо Алонсо, и едва не вписался в рельс безопасности Кими... "Пожалуй, нам нужен красный флаг", - сообщил Фернандо по радио Феррари, на что, правда, Андреа Стелла - опять по-итальянски! - ответил "Спокойно, Нандо, ты едешь быстрее всех". Однако же дирекция гонки не разделяла оптимизма Стеллы и квалификацию все же остановили.
Стояние при Сильверстоуне было не очень долгим - всего около часа. За это время Алексей Попов залез в Твиттер, стал читать и комментировать оттуда новости, Наталья поглядывала на трассу, выискивая какие-нибудь интересности, и в один прекрасный момент Леха заметил где-то в районе боксов Мерседеса Гая Ричи. Пошло длинное обсуждение "Шерлока Холмса", Роберта Дауни-мл и Джуда Лоу, от чего ваша покорная слуга, не знающая матчасти, но достаточно наслышанная о них, немало повеселилась.
Через почти час дождь уменьшился, небо прояснилось, но трасса была все еще сырой, и в третий сегмент прошли именно мастера дождевого пилотажа. Мальдонадо, Грожан и Хюлькенберг стали интересным исключиением, а вот Нико Росберг, Перес и Бруно остались за бортом. Радоваться можно было уже сейчас - Михаэль опередил напарника, показав, пусть и не надолго, но лучшее время во 2м сегменте, едва даже не поскользнувшись и не потеряв машину, за что Наталья назвала его человеком дождя. Но это не совсем так. Это просто Михаэль Шумахер.
Третья часть квалификации расставила все на свои места, и очень радостно, что в ней на первых местах не оказалось чемпионов на плейстейшн. Феттель только четвертый, Хэмильтон и вовсе восьмой, а вот поул и второе-третье места - у ветеранов: Фернандо Алонсо, Марк Уэббер и Михаэль Шумахер. Чуть-чуть промахнулся Кими - он шестой, но отрадно, что Фелипе пятый. Завтра нас ждет скорее всего дождливый Сильверстоун, любопытная стратегия с резиной и - мастер-класс Шумахера? Большой шлем Алонсо? победа Марка?.. Будем ждать с нетерпением старта девятого в этом сезоне гран-при и болеть за Формулу Один!

@темы: felipe massa, формула 1, kimi raikkonen, michael schumacher, mercedes, алексей попов, сезон 2012, гран-при Великобритании, ferrari

---

 Леди Никки, приветствую в этом безумии Формулы Один и всего остального (поровну)=)) Какими судьбами?

@темы: всякая всячина, дневник

---

Дуэль? Прощание?

На 41-м круге Айртон Сенна в жесткой, красивой и чистой схватке обошел Алена Проста. Переполненные трибуны взревели так, что показалось - лопнут барабанные перепонки... Нет, мы не в Кьялами. И не в Донингтоне. И даже не в Сильверстоуне. Мы в Париже, в зале Берси, где на турнире ELF MASTER KARTING состоялась последняя схватка великих чемпионов
Эту гонку придумал Филипп Штрейфф, экс-пилот "Формулы-1", прикованакй к инвадидному креслу после аварии в квалификационных заездах "Гран-при Бразилии" 1989 года. Та катастрофа на скорости более 200 км/час произошла на глазах и у Проста, и у Сенны, и у Де Чезариса, и у Мартини. И никто из них не посмел не принять приглашения этого удивительного человека на 17-й "Гран-при" сезона - гонку, которая носила имя "Гран-при Филиппа Штрейффа". Оба дня супертурнир в "Берси", где звезды "Формулы", вспомнив детство, состязались на картах, Штрейффа в зале встречали бурей оваций и стоя. И не сосчитать, сколько раз за эти два дня он слышал слова: "Спасибо, Филипп!" - на английском, французском, немецком, итальянском, русском (от меня) я еще Бог знает каких языках. Но главное "спасибо", после которого у сильного духом крупного мужчины а глазах стояли слезы, он услышал воскресным вечером.
Ален Прост и Айртон Сенна, подарившие Парижу праздник в канун Рождества, отобрали микрофон у комментатора Ришара Меку и на весь зал по очереди произнесли: "Спасибо, Филипп!"
Но это было в воскресенье. События же в "Берси" начались в пятницу.
17 декабря. 14.00. За кулисами "Берси" - настоящий формулистический пресс-центр во главе со своим патриархом и столпом Джонни Ривзом из L'EQUIPE. На трибуне прессы - привычная картина - вдруг появился Прост с пышным шлейфом свиты, чтобы сверху бросить полководческий взгляд ва поле будущего сражения. Примерно неделю назад он пообещал, что пилоты "Формулы-1 будут на этой трассе (которую, кстати, в пятницу Де Чеэарис окрестил "спагетти") развлекаться как сумасшедшие. Но разве с такими глазами развлекаются - как у Наполеона перед Ватерлоо? Оттаял Ален лишь на мгновение: -Я не мог придумать лучшего способа попрощаться с гонками. Теперь о трассе. Жаль, не могу привести схему - она достойна, скажем, Монте-Карло: 600-метровое кольцо с девятью (!) поворотами было проложено не только на арене дворца спорта, но и (примерно четвертая часть) прямо под трибунами. Все было отлично видно на гигантских экранах под потолком. Я насчитала 10 (!) стационарных телекамер, а сколько уж было переносных - увольте...
Чемпион мира (это каргинтовый титул Проста) в пятницу тренировался, 3-кратвый вице-чемпион (это - Сенна) - нет: самолет из Сан-Паулу прилетел поздно вечером. В паддоках смешные автомобильчики, похожие на крабьих детенышей (объем двигателя 100см3, 2 передачи, максимальная скорость 150 км/час, топливный бак 5 литров) соседствовали в боксах парами: Прост-Альо, Сенна-Хилл (уже команда, что вы хотите). Снежно-белый карт бразильца сиротливо покоился на ставках. А вокруг его синего близнеца столпились механики, задававшие вопросы Просту (а не наоборот). "Профессор" остался великим профи и здесь - пара кругов ему потребовалась, чтобы распробовать "спагетти" и нащупать идеальную траекторию. Еще пара - чтобы установить лучший среди формулистов пятничный результат (30,127). И еще пара - чтобы что-то попытаться переналадить в машине.
Превосходство Алена над коллегами бросалось в глаза, но по прогнозу Лионеля Фруассара из "Либерасьон", большого поклонника Сенны, в субботу и воскресенье все должно было выглядеть иначе: "Просту предстоит серьезное испытание в последней дуэли с Сенной", - сказал Лио. (А это и по глазам Проста было видно.)
Короче, весь, абсолютно весь пресс-центр ждал настоящей схватки гигантов. Не дождался.
18 декабря. 19.45. До начала шоу почти час, но зал набит битком. Осветители и радиоинженеры репетировали свои эффекты (не иначе задались целью ослепить и оглушить несчастную - или счастливую? - публику). Зрители с трубами, барабанами и трещотками (кто кого оглушит - вопрос...) - свои. Луч прожектора случайно выхватил фигуру Сенны, впрыгнувшего в ложу для почетных гостей откуда-то с трибуны. Когда его узнали, показалось - "Берси" сейчас провалится в преисподнюю.
...Теперь забегу чуть вперед - оба дня программа была идентичной: гонки картингистов, где были сплошь чемпионы мира и Европы в классах 100 и 125 см3, заезды пилотов младших формул, находящихся под патронажем "Эльф", гонки формулистов - и финал-сюрприз: командная гонка-эстафета, которая, правда, была больше похожа на трековую парную велогонку. В командах - по три человека. Сразу скажу, что не было в "Берси" Михаэля Шумахера (о его операции колена в Японии СЭ сообщал), пилота ИНДИКАР Пола Трэйси (побоялся, не иначе,- кому охота повторять карьеру Майкла Андретти) - его заменил Оливье Груйяр, экс-формулист, проведший нынешний сезон как раз в Америке, и Агури Суэуки, которого продублировал Янник Дальмас.
...В 10 часов вечера в "Берси" погас свет. По полу заструился туман. И острый луч прожектора выхватил из тьмы плывущую в этом тукане серебряную платформу, на которой, сдвинув плечи, стаяла королевская чертова дюжина пилотов Формулы-1 - Ален Прост, Дэмон Хилл, Джонни Херберт, Андре Де Чезарис, Филипп Альо, Пьерлуиджи Мартини, Янник Дальмас, Эрик Бернар, Бертран Гашо, Эрик Кома, Жан-Марк Гунон, Оливье Груйяр и Айртон Сенна.
С этого летающего блюдца на главный подиум пилотов вызывали по одному. И вот в круге света остались двое - Прост и Сенна. Ришар Меку отчего-то медлил, не называя следующего имени, - и зал молчал. А на суперчемпионов в тот момент обрушился беглый огонь фотовспышек. Надо сказать, что за всю субботу Ален и Айртон рядом были лишь однажды - на этой вот оглушительной презентации. В остальное время привычно и подчеркнуто сохраняли дистанцию. Если Прост шел налево, то Сенна-направо, и никак иначе. Зато в воскресенье все было по-другому. И я поняла, в чем дело. Они, как и зал, как и пресс-центр, ждали настоящей схватки, один на один. Гамбургского счета. И накапливали в себе всю свою бескомпромиссность. Но... Штрейфф хотел устроить товарищескую встречу и устроил: идеей командной гонки он выбил дуэльные пистолеты из рук Алена и Айртона.
Некое подобие дуэли состоялось лишь в квалификациях в субботу. Выезжая из боксов, они переглянулись, и Сенна кивком головы пропустил Проста, отправившись следом через полкруга. Дальше - пинг-понг: Прост - 31,316- взгляд на табло, тормоз. Сенна в ответ - 30,816 - взгляд на табло, тормоз. И так до тех пор, пока клетчатый флаг не пресек диалог, в котором Сенна, верный себе, разок пощупал отбойники в тоннеле. Впрочем, и Прост в долгу не остался.
- Ален, почему вы были так неосторожны?
- Завелся...
В субботней гонке-эстафете дуэли не вышло. Сумасшедший Гунон сломал свой карт, Сенна замешкался со стартом - и команда под вторым номером отстала от лидеров - хербертовцев - на 4 (!) круга. Два из которых в итоге Айртон отыграл. Сенна и Прост в гонке были рядом лишь несколько коротких секунд. Айртон, ослепленный азартом погони, атаковал Алена с той же яростью, что и Альберто Томба - ворота на слаломной горнолыжной трассе. Карт дернулся, чихнул, и бразилец пулей просквозил мимо наверстывать круговое отставание. К слову, команда Проста в этот момент тоже проигрывала круг - подвел Бернар.
Это был блестящий бенефис Проста и Сенны. Они были потрясающе великолепны. После финиша Айртон, сияя глазами, говорил комментатору ТF-1:
- Фантастическая гонка! Я счастлив! Это такое удовольствие - особенно наблюдать за парнями.
- Кто вам понравился больше всех?
- Джонки Херберт, Андреа Де Чезарис, Филипп Альо. И Ален.
А Джонки и Андреа в этот момент праздновали победу: Де Чезарис не успел сам вылезти из карта, его, подхватив под мышки, вытянул Херберт. И тут же обнял. Обниматься подходили и соперники (какое-то лишнее здесь это слово, ей-Богу). Настоящая очередь за объятиями выстроилась, это ж надо...
- Джонни - настоящий лидер! - говорил Андреа.
- Но ведь это Андреа выиграл гонку, - говорил Джонни.
- Но разве мог я тебя подвести! - отвечал Андреа.
А Прост прямо в сторону Сенны пробурчал: "И все же жаль, что напарников себе мы выбираем не сами".
19 декабря. 17.30. Старт "Гран-при Филиппа Штрейффа". В формулической группе замена: вместо Хилла - Эрик Элари, вместо Бервара - Эрик ваy де Пуль. Сегодня вообще все не так, как вчера, - команды Сенны и Проста уже со старта воюют за лидерство. Полководцы же в метре друг от друга сосредоточенно наблюдают за ходом сражения, стратегические планы которого были обсуждены на "совещании штабов" получасом раньше. Лагорс справился с задачей отменно и передал эстафету Элари вторым. Увы, чуть было все не испортил Буйон - его карт отказал, и в седло раньше времени прыгнул Груйяр, откатившийся с третьего места на шестое. Ему было нелегко ликвидировать круг гандикапа, но он это сделал.
На 41-м круге из боксов почти одновременно - вторым и третьим (лидировали "чезаристы", но это дело десятое: назревала лютая дуэль Проста и Сенны, наслаждение!) прыгнули белый карт с двойкой на носу (Сенна) в синий с единичкой (Прост). В "Берси" в этот момент было невозможно расслышать собственный голос.
Блестящая атака Сенны - в полный контакт - увенчалась успехом. Прост, пропустив апперкот, в свою очередь тут же атаковал. Но на дальнем вираже между ними вдруг оказался Панис. От этого пассажа обалдели оба, и Ален, и Айртон. Сенна обернулся, словно спрашивая: "Ты где?". Прост же, оторвав руку от руля, только махнул с досадой в сторону Паниса. Чемпион "Формулы-3000", надо признать, все-таки сообразил, какую малину портит (причем бессмысленно - его команда отставала уже на двакруга),и спустя несколько секунд жестом пригласил Проста к обгону. Прост тут же ринулся за Сенной. Атака - ответ. Атака - ответ. Блестяще, но, жаль, недолго - в тоннеле карт Сенны вдруг заскакал, как бешеный жеребец. Бразилец сбросил скорость - и черед оглядываться - ты где? - пришел к Просту.Сенна докавылял до боксов, и снова пришла пора Груйяру отдуваться за раненого товарища. Сенна же еще долго оставался за рулем, понукал механиков - он никак не хотел поверить, что это все в что его диалог с Простом оборван на полуслове.
Ален, оставшись в одиночестве, быстренько догнал и перегнал Де Чезариса и финишировал под канонаду оваций. Он вылез из кабины, и третьим после Лагорса и Элари обниматься к нему подошел Сенна. На этот раз они друг от друга не бегали.
Почти физически ощущалось как им сейчас хорошо. В тот предыдущий вечер в "Берси" было навалом того, чего, по словам Проста им не хватает в "Формуле-1". Тепла. Я вдруг поняла как этим крутым и чрезвычайно серьезным профи, почти разучившимся, казалось бы, смеяться, нужны эти почти детски состязания - этакое первенство двора. Поняла, когда увидела глаза снимавших шлемы Сенны Проста, Херберта, Альо - по-мальчишески озорные, ласковые, младенчески счастливые. Когда смотрели, как они, чуть-чуть рисуясь и хвастаясь, обменивались комплиментами, шлепали друг друга по ладоням. Вы видели такое где-нибудь а паддоке "Формулы-1"? Вот и я - нет.
- Эти гонки - дружеские, - сказал Штрейфф, - и я страшно благодарен парням за то, что они эти два дня соревновались, как друзья
- Айртон,как вам понравилась публика в "Берси"?
- Это, конечно, не "Маракана" (на трибуне напротив паддоков два дня висел транспарант - "Париж с Простом!" - Прим О.Л.). Но я не ревную. Публика - это то, что сделало наш праздник совершенно волшебным.
- Ален, вы выиграли...
- За последние пару недель мне смертельно недрели проводы. Сегодня же я был счастлив почувствовать себя снова гонщиком. Жаль, не все вышло, как мы хотели.
- С техникой не всегда договоришься, - вставил Сенна.
- Да, обидно, - согласился Прост. - Но все равно "Берси" это лучший вариант проводов.
- Это совет? Я его запомню, усмехнулся Сенна. - Ты-то приедешь тогда ко мне?
- Нет, - рассмеялся Прост. Я к тому моменту, наверное, буду с клюкой ходить.
И вдруг серьезно сказал:
- Не повторяй моих ошибок.
- А ты не закрывай дверей, ответил бразилец.
- В каком смысле?
- Мне нужен Париж, - улыбнулся Сенна.
- Я тебе и так уже отдал все что можно, - вздохнул Прост . Впрочем, бери, но только половину.
- То есть?
Вместо ответа Прост кивнул на трибуну напротив: там синхронно развевались два флага - сине-бело-красный с надписью: "Ален Прост" и желто-зеленым с лозунгом "Сенна" А вверх под потолок, переходя из рук в руки полз транспарант, намалеванный,судя по размеру, на простыне двухспальной кровати:
- ALEN AND AYRTON FOREVER!

@темы: формула 1, alain prost, nostalgie, ayrton senna

---

Испытание на разрыв. Часть 3

***
Однажды Берни Экклстоун, президент FOCA и самый главный промоутер Формулы-1, произнес такие слова: «Прост? Сенна?! П-ф-ф... Стоит Шумахеру выиграть еще пару-тройку гонок, как о них напрочь забудут» С тех пор как Берни потряс мир зтим откровением, Шумахер успел выиграть уже почти два десятка Гран-при. Но разве от этого что-нибудь изменилось? Разве кто-нибудь из тех, кто знал и видел, какой была Формула-1 до Шумахера, забыл великих братьев-врагов? Формула-1 сегодня стала другой. И продолжает меняться. Хотя большинство действующих лиц этого грандиозного театра остались прежними, играют они несколько иные роли. И живут по другим часам. Но, пытаясь обрести утраченную гармонию, снова и снова оборачиваются назад в поисках эталона. Годы, прожитые Формулой под магической аурой противостояния Алена Проста и Айртона Сенны, за девять лет лишь дважды уступавших титул чемпиона кому-то третьему, были еще более не свободны от потрясений, чем сейчас. Да, это была война. Но война красивая, ведшаяся двумя искуснейшими противниками по правилам, священным для обоих. И в чем-то не совсем настоящая, Ибо где вы видели противников, которые стремились не уничтожить друг друга во что бы то ни стало, а — сохранить?! Они вдвоем составляли единое целое. Сотканное из противоречий щедрее до безумия, взбалмошное, чудовищно эгоистичное, сверхамбицизное, в чем-то — очень щепетильное и в высшей степени благородное, в чем-то — склочное, по-детски мстительное и ревнивое. И тем не менее в их отношениях было та самая гармония, которая исчезла с их уходом. Может, поэтому Флавио Бриаторе как-то сказал: "Самое лучшее, что может случиться с Формулой-1, это возвращение Алена и Айртона».
Снова и снова перебирая бесчисленные вырезки из старых газет и журналов, рассматривая архивные фотографии или кадры видеохроники, перечитывая многочисленны био- и автобиографии моих героев, я снова и снова убеждаю себя: об ЭТОМ надо ПИСАТЬ роман или снимать многосерийный фильм. И снова и снова понимаю, что, даже написав и сняв, все равно не смогу быть уверена, что рассказано о самом драматическом противостоянии за всю историю Формулы-1 в самом деле ВСЕ. Ибо ключевой момент этой страстной эпопеи до сегодня остается тайной за семью печатями...
9 августа 1991 года. Пятница накануне Гран-при Венгрии. Два часа жизни двух великих гонщиков, о которых мы знаем только то, что знаем: что за эти два часа, проведенных за закрытыми дверями мотор-хоума фирмы Эльф, двое мужчин с глазу на глаз сумели освободиться от тяжелой ноши прошлого и заглянуть в будущее. Во время этого очень личного и очень трудного разговора, по сей день остающегося достоянием только их двоих, они чем-то изрядно озадачили друг друга. Озадачили — и обезоружили одновременно, ибо после того дня их отношения на трассе и вне ее уже не носили характера обнаженного острого противостояния. Нет, они не перестали ворчать друг на друга, ссориться и мириться, но все это скорее в силу некоей привычки. После Венгрии-91 даже такая опасная тема, как две серии Сузуки, стала всего-навсего поводом для шуток.
8 сентября 1991 года. Гран-при Италии. Гонка приближается к финишу. Лидирует Найджел Мэнселл на Вильямсе, Сенна на МакЛарене (2-й) вынужден заехать в боксы за свежей резиной, после чего Прост на Феррари обнаруживает себя на третьем месте! Это — после трех-то сходов подряд! Но в этом году Феррари не конкурирует не только с набирающим силу Вильямсом, но и теряющиму ее МакЛарену, а потому за пару кругов до клетчатого флага Айртон Алена нагнал. Очевидцы, хорошо запомнившие, чем кончилось итальянское примирение 90-го, затаили дыхание — и... ничего не произошло: Ален спокойно позволил Айртону пройти себя в повороте по внутреннему радиусу — мир, брат... А на пресс-конференции воцарилось вдруг такое легкомысленное веселье, от которого за последние пару лет журналисты уже отвыкли. Мэнселл, сохранивший еще надежды на чемпионский титул, рассказал, что намерен не позволить Сенне перевести дух. Сенна, которому было вполне комфортно в той позиции, в которой он находился (18 очков преимущества над англичанином), улыбнувшись, заметил, что намерен, выиграв две следующие гонки, решить вопрос в свою пользу не с помощью Сузуки. Пресс-центр, окунувшийся в воспоминания, сначала затих, потом робко засмеялся, а поймав озорной взгляд, адресованный бразильцем подхватившему тему французу, расхохотался, ибо Прост произнес: «Какое счастье, что я смогу наблюдать за развитием событий на Сузуке со стороны!»
Нет, эти двое ничего не забыли. Но, сохраняя свое человеческое, чемпионское достоинство, сумели простить.
20 октября 1991 года. Гран-при Японии. Выиграть в Эшториле и Хересе Сенне не удалось - вопрос о короне должен был решиться снова на Сузуке, хотя отлетевшее в Португалии правое заднее колесо Уильямса и сделало шансы Мэнселла лишь арифметическими. В 5 часов 20 минут утра по среднеевропейскому времени, в тот момент, когда отказавшие тормоза вывели из игры усатого англичанина, на 9-м круге Гран-при Японии Сенна стал трехкратным чемпионом мира. И на пресс-конференции, словно задавшись целью не тащить за собой в будущее, где они с Аленом будут на равных на законном основании, ничего из груза прошлых лет, признал, что год назад пошел на столкновение сознательно!
Сенна: «Да, я способствовал тому, что случилось. Но я за это не ответственен!»
А Прост? Он мог только смеяться сквозь слезы, слушая эти слова...
30 октября 1991 года. Австралия. Порт-Дуглас. Пляжи Большого барьерного рифа — традиционное место коротких каникул Формулы-1 между японским и австралийским этапами. Роскошные номера отеля Шератон Мираж были в эти несколько дней временным пристанищем Алена Проста и Айртона Сенны. Ранним утром в номере 1116, где квартировал француз, раздался телефонный звонок — адвокат Алена Жан Шарль Руге известил своего клиента о том, что в 15 часов 29 минут (а в Европе была еще вторая половина дня 29 октября) Феррари специальным коммюнике расторгла контракт с Простом. Сезон-91 для трехкратного чемпиона мира был закончен — разрыв вступал в силу немедленно. Поначалу взбешенный Прост хотел дать в Аделаиде пресс-конференцию, но его адвокатам, намеревавшимся передать дело в суд, удалось погасить пожар.
Вечером 31 октября 1991 года толпы пишущей и снимающей прессы осаждали зал прилетов международного аэропорта Аделаиды. Ждали Проста. Дождались... Сенну, прилетевшего с последним рейсом. Поскольку больше спросить было не у кого, то с вопросом — где Прост?! — пресса ринулась к Айртону.
Сенна: «Ален? Мы разговаривали сегодня утром. Он был спокоен. А днем улетел в Европу, — пресс-конференции в Аделаиде не будет. Его отсутствие в гонках — огромная потеря и самая злая несправедливость. Я хочу, чтобы он вернулся!»
Этого хотел не только Сенна. Этого хотели многие. В первую очередь — Рено. Патрик Фор, генеральный директор фирмы из Вири-Шатийон, сказал: «Черт бы побрал эту Феррари! Мы в дурацком положении — все контракты на будущее подписаны, а Прост без работы». Засуетился Фрэнк Уильямс, осторожно намекнувший, что всегда мечтал иметь француза в своей команде. Более конкретно выразился Рон Деннис, патрон Макларена: «Я готов восстановить дуэт Сенна — Прост. Но... Не завтра, а в несколько более отдаленном будущем».
92-й оказался самыми длинными каникулами в жизни гонщика по имени Ален Прост. Хотя вплоть до старта первого этапа очередного чемпионата — Гран-при ЮАР в Кьялами сохранялось ощущение, что Прост-таки выйдет на старт за рулем... Лижье! Несколько дней Ален тестировал на Поль Рикаре в ЛеКастелле новенький JS 37 и даже установил на нем рекорд круга, побитый лишь Уильямсом FW14 Риккардо Патрезе.
21 февраля 1992 года парижская L'Equipe вышла с шапкой «Прост стартует!» А 25 февраля 1992 года в 16 часов 30 минут по среднеевропейскому времени Лижье в официальном коммюнике сообщило, что великого француза за рулем синих в сезоне-92 не будет... Мир гудел, а Прост катался на лыжах в Мерибеле, готовясь — впервые за последние тринадцать лет! — смотреть Формулу-1 по телевизору.
92-й поначалу ничем не нарушал венгерского перемирия лучших из всех врагов: начиная с Гран-при Испании Прост поселился в комментаторской кабине французского канала TF1, с которым подписал трехлетний контракт в качестве консультанта, Сенна в одиночку — и безуспешно — сражался с набравшими наглость хода Уильямсами. Объективно говоря ,в 92-м Сенна вел машину лучше, чем когда-либо прежде. Но впервые за пять последние лет в его руках был болид, не позволявший бороться за титул чемпиона мира. И тем не менее на доходяге-МакЛарене он ухитрился выиграть три гонки, правда, при этом черпая резервы откуда-то из запредельных глубин собственного гения.
20 марта 1992 года. Гран-при Мексики. Пятница. Первая квалификация. Пытаясь хоть как-то нейтрализовать ужасающее преимущество FW14В, Сенна вел МР 4/6В на пределе возможного — и в быстром S-образном повороте на высочайшей скорости сорвался с апекса...
Сенна: «Это был очень сильный удар. Когда я попытался самостоятельно выбраться из машины, почувствовал сильнейшую боль в ногах. Я был уверен, что сломал обе». Спустя десять минут после удара Айртона извлекли из останков МакЛарена и в медцентре автодрома имени братьев Родригес профессор Сид Уоткинс констатировал, что Сенна — очень счастливый человек: оказалась повреждена лишь левая голень — трещина.
17 мая 1992 года. Гран-при Сан-Марино. После четырех подряд сходов Сенна наконец-то финишировал на подиуме. Третьим. Но церемония награждения прошла без него — довести МакЛарен до финиша потребовало от бразильца столько сил, что в закрытом парке он двадцать минут оставался в кокпите в бессознательном состоянии...
31 мая 1992 года. Гран-при Монако. Первая победа Сенны в сезоне-92 — и пятая на улицах карликового княжества. Эту гонку невозможно забыть. Мэнселл в шестой раз подряд в этом году стартовал с поул-позишн и всю гонку лидировал. Сенна мог надеяться только на чудо. И оно произошло — Мэнселл, повредив в тоннеле колесо, на 71-м круге был вынужден заехать в боксы. Оттуда он вернулся на трассу вторым. Семь кругов до финиша — и почти семь секунд преимущества для Сенны. Бразилец был предельно уставшим, его резина — предельно изношенной, а его преследовал могучий соперник, пусть тоже уставший, но на свежей резине и за рулем самой совершенной машины чемпионата. За три круга до финиша Мэнселл Сенну догнал. А вот обогнать не смог. Уильямс уперся в задний спойлер Макларена, чей пилот едва заметными поворотами руля удерживал единственно возможную траекторию. Он не метался из стороны в сторону, как это делают нышешние лидеры, защищая свое, он вел машину холодно и спокойно, но каждый раз, когда Мэнселлу казалось — вот он, коридор для обгона — пространство оказывалось уже необходимого ровно на толщину колеса... 50-й Гран-при Монако был бенефисом Айртона Сенны.
Прост: «Ни одна другая победа Айртона не была столь вызывающе красивой. Нет в этом мире другого человека, который бы мог побеждать в гонках на машине, абсолютно для этого не приспособленной».
Понаблюдав за теми пытками, которыми оказывалась для Сенны в 92-м практически любая гонка, легко понять, почему ему так хотелось сменить образ жизни. А сделать это можно было лишь одним способом — оказавшись в Уильямсе. Мир Формулы-1 — тесный мир, здесь ничто и никогда не бывает тайной по-настоящему. И все прекрасно знали, что Фрэнк Уильямс ведет игру за право обладать в будущем году Аленом Простом. Но разве мог такой боец, как Сенна, спокойно наблюдать за тем, как его главный соперник прибирает к рукам машину его мечты?
В Монреале, на пресс-конференции с победителем квалификации (а на автодроме имени Жиля Вильнева Айртон впервые с Аделаиды-91 стоял на поуле) Сенна позволил себе первую шпильку в адрес отсутствующего Проста: «Ален в настоящий момент не гонщик, а телекомментатор, но он весьма силен и вне кокпита».
Прост, учавствовавший в авиационном шоу в Бурже, во Франции, не мог остаться равнодушным к проявлению внимания со стороны Сенны: «Не вижу никаких препятствий к тому, чтобы восстановить наше партнерство с Айртоном. Честно говоря, возможность возобновления подобных отношений с Мэнселлом тревожит меня гораздо больше». А сам, прекрасно сознавая, насколько Сенна лакомый кусок для любого владельца команды, но не желая еще воссоздать прежний дуэт (что такое голодный до побед Айртон, он знал на собственной шкуре!) — поторопился оговорить за собой контрактное право получить свободу, если Фрэнк захочет посадить с ним рядом бразильца.
Окончательно на приступы бастионов Уильямса Сенна ринулся летом, после того, как стало известно: Хонда прекращает участием в Формуле-1. Разгорелась третья серия «нормальной войны», как называл ее Прост.
Прост: «Айртон — немыслимо другой человек, и иногда отчужденный до какого-то непередаваемого уровня, но весь буквально напичканный достоинствами. Нужно очень хорошо его знать, чтобы предвидеть поступки, хотя все равно невозможно поручиться за то, что происходило в его голове. Ему постоянно был нужен кто-то, с кем бы он поддерживал состояние войны. И еще он всегда хотел всем управлять. Даже когда мы мирились, а это происходило довольно часто, он сам выбирал, когда, где и как нам нужно это сделать. Летом 92-го мы много разговаривали по телефону — он пытался выяснить мои планы в отношении Уильямса, как-то смягчить мою позицию. Говорил, что ему трудно без меня, что он не в состоянии как следует мобилизоваться на схватку с Мэнселлом, и что было бы здорово снова оказаться в одной команде... Я, смеясь, соглашался — да, в самом деле, здорово, но лучше уж я останусь дома! Он смеялся в ответ — мол, понимаю... Мы согласились друг с другом: да, нам еще трудно — быть вместе. А потом я сказал — ничего не буду перекрывать тебе на 94-й».
16 августа 1992 года. Гран-при Венгрии. Последний раз Ален и Айртон разговаривали друг с другом по телефону как раз накануне Будапешта. Прост прекрасно понимал мотивы Сенны, Сенна превосходно отдавал себе отчет в том, что доводы Проста справедливы. Но быть паинькой и так просто отказываться от борьбы за место в Уильямс-Рено — это не в его характере! Отыскав в паддоках Хунгароринга экс-чемпиона мира Джеймса Ханта, исполнявшего на Би-би-си «роль Проста», Айртон поделился с ним та-а-кой информацией!
Хант: «Ключевая ситуация этого года — три гонщика не могут поместиться на двух местах. Прост, насколько удалось выяснить, если еще ничего не подписал, то уже связал себя с Уильямс-Рено некоторыми обязательствами. Мэнселл запросил у Фрэнка 23 миллиона долларов за свои услуги в будущем году. А сегодня утром Сенна лично сказал мне — цитирую, — что «готов выступать за Уильямс за сумму, на 23 миллиона долларов меньшую, чем та, которую просит Мэнселл» И добавил, вспоминая 88-й, когда он и Прост были вместе в МакЛарене: «Господи, какой же это был волшебный год!»
30 августа 1992 года. Гран-при Бельгии. Сенна пошел дальше — на пресс-конференции он вовсеуслышапие заявляет, что контракт Проста с Уильямсом уже подписан и что в нем имеется пункт, налагающий вето на его, Сенны, прихода в команду!
Сенна: «В следующем году я намерен ездить либо в Уильямсе, либо нигде вообще. Фрэнк на моей стороне, но наши переговоры зашли в тупик. И виной всему — Прост. Мы разговаривали по телефону, и он сам сказал, что не хочет, чтобы что-то помешало ему в будущем году стать чемпионом мира. Это «что-то» — я. Он не боится Мэнселла, он боится меня. Но если уж он такой великий чемпион, каким хочет казаться, мог бы согласиться выступать со мной в одной команде. Но он — трус, а не чемпион, потому что хочет завоевать титул без борьбы!»
Прост: «Мне казалось: мы друг друга поняли. Но он снова ведет себя, как капризный мальчишка, которому кажется, что его игрушка хуже, чем у соседа. Да, я сказал Фрэнку: ты можешь посадить рядом со мной кого угодно, кроме Сенны. Рядом с ним я умер бы еще до старта. Не было бы игры — снова война...»
13 сентября 1992 года. Гран-при Италии. Найджел Мэнселл объявляет о том, что в конце года уходит из Формулы-1. Место второго пилота в Уильямсе стало свободным.
27 сентября 1992 года. Гран-при Португалии. Утром в день гонки приехавший в Эшторил Ален Прост вместе с официальными лицами Рено объявил о том, что в 93-м году он будет пилотировать чемпионскую машину.
Сенна: «Вы спрашиваете, останусь ли я в МакЛарене на будущий год? Я не смогу дать вам короткого ответа. Единственное, чего я хочу, — это быть участником борьбы за титул чемпиона мира. Если Прост хочет называться чемпионом мира, то должен отыскать для этого спортивные пути. Он должен быть готов к схватке с любим соперником в любых условиях, а не в тех тепличных, на которые рассчитывает. Во мне растет ярость из-за действий Проста. Если я останусь, то не дам ему совершить ни одного круга без борьбы! Я готов сражаться с ним вечно. Согласен даже на более медленную машину. Но не знаю, стоит ли эту схватку гигантов вообще затевать: в руках некоторых болид Формулы-1 может оказаться страшным оружием».
Прост: «Только полный кретин может предположить, что мы способны быть вместе в одной команде! Он так привык к безнаказанности... Я просто видеть его не могу!»
Мир Формулы, получив столь яростное подтверждение непримиримости, казалось бы, примирившихся соперников, с дрожью ждал первой схватки братьев-врагов. Она состоялась еще до исхода 92-го.
29 сентября 1992 года. Эшторил. Прост впервые после почти годичного перерыва сел за руль призового болида — на тестах в Эшториле, в кокпите FW/14В. Вместе с Уильямсом здесь были еще несколько команд, в том числе МакЛарен, проводившие официальные тесты FOCA с резиной новой конфигурации. Сенна, игравший в Эшториле роль наблюдателя, не смог сдержать искушения и заменил своего партнера Герхарда Бергера в кокпите бергеровского МР 4/7А, чтобы совершить пару кругов на новой резине. Прост был уже на трассе. Траектории неприятелей пересеклись в самом опасном месте трассы, в Параболике.
Увидев в зеркале заднего вида приближающийся Уильямс, Сенна, ехавший не очень быстро, освободил дорогу. Прост спокойно собрался его обогнать. И в этот момент они узнали друг друга. Уильямс с дикой яростью ринулся на МакЛарен, но на этот раз Сенна Просту дороги не уступил. Два болида с диким ревом летели по трассе, словно привязанные друг к другу. Стоявший в Параболике фотограф из L'Equipe Жан-Люк Тайяд отшатнулся с возгласом: «Вот скоты!» Правда, неизвестно, чего в этом возгласе было больше — ужаса или восхищения.
Поединок же двух трехкратных закончился... вничью: словно протрезвев, оба одновременно сбросили скорость — и болиды, слегка соприкоснувшись колесами (угроза? предупреждение? приветствие?), оставили друг друга в покое. Этот маленький, но такой яркий образчик того, что ждало Ф-1 в будущем сезоне, неожиданно стал последним всплеском осенней "кампании": противники словно по команде прекратили обмениваться залпами в прессе.
Было ощущение, что Сенна, проиграв битву (о таком исходе, думается, он знал заранее, и весь «артобстрел»- скорее дань традиции, чем серьезная попытка что-либо изменить), несколько растерялся. Помните? «Я буду либо в Уильямсе, либо нигде». Именно от некоторой растерянности всю зиму между 92-м и 93-м он мучил прессу и болельщиков намеками на то, что либо по примеру Проста возьмет годичный отпуск...
Прост: «Айртон удивительно вовремя начал учить французский — теперь он сможет занять мое место в кабине ТF1!»
...либо — по примеру Мэнселла — перекочует за океан в ИНДИКАР. В январе он даже с легкой руки Эммерсона Фиттипальди провел серию тестов на автодроме Firebird Raceway в Финиксе за рулем Пенске-Шевроле. Совершил 25 кругов, на лучшем всего 0,4 проиграл рекордному времени самого Эмо — и до полубезумного состояния перепугал формулических фанов: а вдруг и впрямь уйдет?!
Только один человек взирал на все это со спокойной улыбкой. Ален Прост лучше других знал, что никуда-то от него Сенна не денется: соперничество, ценимое обоими, как высшая драгоценность, давало им почти абсолютную власть друг над другом.
Конец февраля 1993 года. Сильверстоун. Впервые усевшись в кокпит новенького MP4/8 , Айртон очень быстро показал на круге время, абсолютно лучшее для зимних тестов. Лучшее, чем даже у FW15...
Прост: «Он совершил настоящее чудо».
Сенна: «Свидетелем моей тренировки в Сильверстоуне был Ален. Мы сумели перекинуться лишь парой слов, но этого для меня было достаточно, чтобы понять: до тех пор, пока он здесь, я из Формулы-1 никуда не уйду!»
14 марта 1993 года. Гран- при ЮАР. 13.25 местного времени. Формула-1 улыбалась. Формула-1 не скрывала своего счастья — сезон-93 начинался так же, как и три, и пять лет назад: Прост и Сенна — рядом, на первой линии стартового поля! Накануне француз завоевал поул после отчаянного «обмена ударами» с преимуществом всего в 0,088! Оба знали — это было красиво, а потому, столкнувшись в дверях пресс-центра во время традиционной пресс-конференции с победителями квалификации, обменялись крепким рукопожатием: Ален протянул руку первым, Айртон ее принял. В воскресенье старт выиграл Сенна, Прост ушел в гонку третьим. А на десятом круге, после того как аккуратной атакой француз вышел на второе место, завязалась дуэль, которой они оба ждали так долго! Прост атаковал — Сенна защищался. Схватка шла лютая, но в рамках осмысленного риска. На 24-м круге француз тонкой атакой в двойном повороте бразильца прошел. Они финишировали первым — вторым с разрывом 1.20 — и на подиуме, на глазах у всего мира, снова протянули друг другу руки.
Прост: «У Айртона были проблемы с управлением. Именно поэтому разрыв между нами на финише не отражает истинного положения вещей. Я был бы счастлив, если бы этот чемпионат мы с Айртоном разыграли дуэтом».
Сенна: «Я сделал отличный старт и, начав отрываться, понял: сегодня мы сможем совершить нечто удивительное! Но потом МакЛарен стал практически неуправляем».
Они начинали сезон так, словно и не было осеннего рецидива «нормальной войны». Весь сезон потом Ален не упускал возможности воздать должное сопернику. Это походило на укрощение строптивого. Но Айртон сопротивлялся.
Сенна: «Пилот — это крепость. Он должен быть бдителен и отражать любой приступ».
Прост: «Мы вообще-то довольно непохожи. И между нами свои проблемы. Но сейчас, когда напряжение ушло и мы в состоянии нормально общаться, соперничество, которое всегда было необходимо нам обоим, доставляет истинное наслаждение!»
11 апреля 1993 года. Гран-при Европы. В Донингтоне шел дождь. На стартовом поле Сенна стоял четвертым. Со старта же ушел лишь пятым, пропустив вперед себя кроме Проста, Хилла и Шумахера еще и Вендлингера. Но еще до исхода первого круга бразилец стал первым! Шумахер был пройден и повороте Рэдгейт, Вендлингер оставлен позади в Крэнер керб, Хилл сдался в Коппис, и, наконец, в Мельбурн хэирпин холодно и расчетливо пройден главный соперник. Прост. В этой гонке, где Айртон менял резину четырежды, Прост — семь (!) раз, Хилл — шесть, бразилец утратил лидерство лишь на пять кругов после одного из пит-стопов. Быстрейший круг в Гран-при Европы-93 вообще из разряда фантастических: по радио Сенла отдал команду и боксы готовить замену резины, примчался на пит-лейн и, увидев, что механики еще не распаковали колеса, пронесся мимо боксов! Проста же кроме дождя мучили сцепление и коробка передач — на одном из заездов он простоял в боксах 45 секунд, после чего отстал от Айртона на круг. На пресс-конференции Ален, как всегда, постарался объяснить свои трудности, а в ответ услышал ехидное замечание Сенны: «Может, махнемся автомобилями?»
Сенна: «Эта гонка многое рассказала мне. Я доказал себе то, что хотел доказать. Здесь не было места диалогу — только монолог! Мотивация «антиПрост»? Не самая положительная составляющая, я не получаю от нее удовольствия. Я просто хочу побеждать — не имеет значения, кого. И быть при этом как можно дальше впереди!»
В Донингтоне одновременно произошли две вещи. Прост, загнанный в угол едкими нападками прессы, впервые задумался: а прав ли он, что вернулся? А к Сенне с предложением о сотрудничестве в 1994 году обратился Фрэнк Уильямс.
Сенна: «Я воспринял это как награду за мои подвиги здесь и в Бразилии»
К Гран-при Монако они подошли со счетом 3:2 по победам в пользу Проста и с двухочковым преимуществом последнего в общем зачете. В Монте-Карло Прост, стоявший на поуле, получил штраф стоп-энд-гоу за неверный старт, к тому же из-за отказа сцепления простоял в боксах чертову прорву времени — и снова проиграл Сенне круг. Француз финишировал четвертым и вполне мог сразу после флага зарулить в боксы, но оставался на трассе — возле заднего спойлера сенновского МакЛарена — до тех пор, пока Айртон не закончил своего круга почета.
Прост: «Нас только двое в Формуле-1, пилотов, одинаково хорошо делающих свою работу. Мы не просто эксплуатируем инженерные разработки, мы доводим их до совершенства. И это порождает взаимный интерес и глубочайшее уважение. Но и достижении целей мы пользуемся одними и теми же методами. И именно поэтому не можем быть вместе»
11 июля 1993 года. Гран-при Великобритании. Примерно за неделю до гонки домой из-за океана наведался прошлогодний обиженный чемпион Найджел Мэнселл и, обнаружив, что его популярность несколько поблекла, быстренько решил напомнить о себе... критикой в адрес Проста! Газеты немедленно подхватили напев — и за несколько дней Ален узнал о себе много интересного. К примеру, что он — жалкий узурпатор трона, а истинный король, Мэнселл, вынужден прозябать в изгнании. Прост не стал ввязываться в бой с тенью Мэнселла, а вот Сенна...
Сенна: «Год назад на полумертвом МакЛарене я трижды побеждал Мэнселла. Будь в том чемпионате еще и Прост, все равно, на каком автомобиле, хоть и на Лижье, это происходило бы минимум в два раза чаще. И потом — кто здесь, а кто за океаном? На медведя безопаснее всего лаять издали».
Старт в Сильверстоуне выиграл Хилл. Прост ушел в гонку тяжело — только третьим, следом за Сенной. И состоялась очередная жесточайшая дуэль трехкратных чемпионов мира, позволившая позже назвать Гран-при Великобритании гонкой года. Схватка длилась 15 кругов. Атакующие и защитные действия сторон временами становились критически опасными, машины делали резкие выпады навстречу друг другу, раз или два Просту приходилось резко ударять по тормозам, чтобы избежать столкновения. Очевидец события, Найджел Роубек из английского журнала Autosport, не нашел иных слов для выражения эмоций, кроме: «И все на какой скорости! На какой скорости! О, Боже...».
С кем еще они могли себе такое позволить?! Несколько раз казалось — все, сейчас полетят ошметки спойлеров, но бойцы брали себя в руки. Вдвоем они создали гонку из тех, которые не забываются. Это была 50-я победа Проста, на пресс-конференции адресовавшего битком набитому английскими журналистами залу слова: «Извините за победу, господа...»
Прост: «Это было очень трудно и очень опасно. Я боялся за себя. И за него. Больше ничего говорить не хочу. Зачем?»
17 июля 1993 года. В этот день Сенна и Уильямс подписали соглашение о сотрудничестве сроком на два года. Однако до того момента, пока Прост не получит четвертую корону чемпиона мира (в том, что это — лишь вопрос времени, не сомневался никто), свершившееся решено держать в тайне. В том числе и от Алена. Но роковая фраза была произнесена. «Мы должны смириться с риском потерять Проста, — сказал Уильямс. — Он должен либо согласиться гоняться с Сенной в одной команде, либо... уйти». Ультиматум. И кому!
Сенна: «Ален никогда не склонится перед чужой волей. И не унизится до того, чтобы последовать чужому совету».
25 июля 1993 года. Гран-при Германии. Прост снова плохо стартовал и на входе в первый поворот, пропустив вперед Хилла и Шумахера, оказался колесо к колесу с Сенной. Короткое жесткое касание — Прост удержал болид на трассе, Сенна же после разворота был вынужден пропустить мимо себя весь пелотон и уйти в гонку последним. После финиша (Прост выиграл) МакЛарен подал протест на действия Алена, который был отозван. Как говорят, по настоянию Сенны.
Сенна: «Мы оба, войдя в поворот, слишком поздно сбросили скорость. И, честно говоря, я даже не понял, кто кого зацепил — Ален меня или я Алена. Но мы оба вышли за пределы допустимого риска».
Прост: «Прилипнуть к тебе в самой опасной ситуации — в этом весь Айртон! Мы шли, едва не касаясь колесами... Я не уступил — и это его удивило. Возможно, и Айртон, и я действовали слишком жестко, но тем не менее абсолютно корректно. Вот в Сильверстоуне все было немного слишком, но все равно — честно».
24 сентября 1993 года. Гран-при Португалии. Пятница. 14 часов 20 минут. Айртон Сенна объявляет о том, что в конце года покидает МакЛарен. 15 часов 30 минут. В маленьком зальчике пресс-офиса в присутствии едва уместившихся там более чем трех сотен журналистов Ален Прост говорит: «Я покидаю гонки...»
Прост: «Я ухожу — и не надо делать из этого трагедии. Останься я — и вы стали бы требовать от меня пятой короны, шестой... Поэтому мне кажется — самое время поставить точку. Я горд тем, что сделал, но это уже сделано. И хватит об этом. О своем решении я предупредил Фрэнка больше месяца назад. Оно — только мое. И не надо слухов и сплетен».
За тот месяц, который отделял друг от друга Эшторил и Сузуку, мир узнал «секрет Полишинеля»: в Дидкоте прошла презентация Уильямса образца 1994 года. В конференц-зале штаб-квартиры команды Фрэнка был он сам, Дэймон Хилл и английские журналисты, Айртон участвовал в церемонии с помощью телефонного моста между Дидкотом и Сан-Паулу. Фрэнк заметил: «Я всегда хотел, чтобы Айртон выступал в моей команде. Мы поддерживали постоянные контакты десять лет. И нынешние переговоры прошли очень быстро — как только стало известно, что Ален намерен оставаться в гонках только до конца нынешнего года. Мое желание подписать контракт с Айртоном не является причиной решения, принятого Аленом. Ни в коей мере!»
24 октября 1993 года. Гран-при Японии. Снова, как и семь месяцев назад, на первой линии стартового поля Прост и Сенна, между ними всего 0,12. Старт — и два болида как магнитом потянуло другу другу. Екнуло сердце — опять?! Но Прост еще до входа в первый поворот пропускает Сенну.
Прост: «С одной оставшейся мне в жизни гонкой я не хотел риска: будь я чуть настойчивей, Айртон тоже уперся бы, а я слишком хорошо запомнил, во что нам обошлись две предыдущие Сузуки».
Прост так и проехал всю гонку вторым, виртуозно удерживая дистанцию — как между собой и Сенной, так и между собой и преследователями. И никто почему-то не задал себе вопроса — а с чего это вдруг Уильямс не может догнать МакЛарен?
На подиуме победитель — Сенна — демонстративно игнорировал стоявшего ступенькой ниже Проста.
Прост: «Это — мой крест. Очень трудная ситуация. И не думаю, что мы оба знаем сейчас, как мы в нее угодили, что делать друг с другом и как себя вести. Давайте подождем до Австралии».
7 ноября 1993 года. Гран-при Австралии. Те, кто видел эту гонку, никогда ее не забудут. Сценарий Сузуки повторился: снова на старте Сенну (стоявшего на поуле) и Проста как магнитом потянуло друг к другу, и снова Прост, пропустив соперника, встал позади, закрыв к нему доступ всем. В том числе и Хиллу: Ален знал, что Уильямс быстрее и что Дэймон сможет догнать Айртона, чтобы, выиграв, стать вторым в чемпионате, а потому в одном из поворотов, воспользовавшись ошибкой, просто-напросто убрал его с трассы.
После финиша в закрытом парке Айртон первым протянул руку Алену, потом быстро и чуть нервно погладил француза по плечу. Ален в ответ успокаивающе провел ладонью по его спине.
На подиуме Ален ласково шепнул Айртона пониже спины, словно давая сигнал — хватит делать вид, что нам плевать друг на друга! И, протянув руку в ожидании руки Айртона, полуобернулся спиной к стае фотокорреспондентов на возвышении напротив подиума. Потому что этот взгляд и эта рука предназначались только одному человеку. Бразилец, сжав ладонь француза, втянул его к себе на верхнюю ступень. Они обнялись. Впервые после Аделаиды-88. И оказалось, что там, на самом верху, им вдвоем совсем не тесно!
Прост: «Мне было очень трудно перед стартом. Мучила мысль, что в последний раз надеваю перчатки, в последний раз застегиваю шлем — что я все делаю в последний раз! Оказывается, так трудно знать: эта гонка — последняя, других не будет».
Сенна: «Последние полчаса перед стартом дались мне очень тяжело. Я старался держать эмоции под контролем, но это удавалось с таким напряжением! Оказывается, это так трудно — прощаться...»
Айртон очень хорошо понимал чувства Проста, Ален — чувства Сенны. И эта гонка, и этот подиум были такими именно потому, что эти двое всегда очень тонко чувствовали состояние друг друга.
Сенна: «Все случившееся в Аделаиде было спонтанно, под влиянием момента. И не могло быть никак иначе! Мы вдвоем на подиуме, на самом верху, после нашей гонки — в конце прекраснейшей и важнейшей эры нашей жизни... Не надо много говорить сейчас — слова могут только все испортить. Происшедшее показало мои истинные чувства так же обнаженно, как и его. Это было невозможно раньше, но стало возможно теперь».
Накануне обиженный «заморозками» в Японии Прост говорил: «Время для примирения потеряно. Я весь сезон пытался дать ему понять, что хочу забыть прошлое, старался протягивать ему руку в любой ситуации, — это не срабатывало. Он делал вид, что не понимает моего желания. Пусть мы не смогли найти дружбы — после Сенны я больше и не искал дружбы с партнерами по команде — но мы должны были найти настоящий мир. Теперь, когда я ухожу, я для него больше не соперник и не угроза, не думаю, что это верный момент для разговора о мире».
В субботу, после квалификации, Сенна собрал в паддоке французских журналистов — чтобы поговорить. Он не хотел приходить в англо-французскую команду, имея противодействие в лице французской (пропростовской, как он считал) прессы. Он был так мил и так обаятелен на этой встрече и, по свидетельству Джонни Рива, ни разу, говоря о Просте, не назвал того по фамилии. Только — «Ален»...
Сенна: «Между нами за последние шесть лет было много всякой ерунды. Мы оба — и Ален, и я, — комментируя события в прессе, часто, мягко говоря, не придерживались фактов. Но зачем без конца поминать друг другу старое? Еще несколько лет назад нас было четверо, споривших за корону. Ушел Пике, потом Мэнселл. Это не трогало. Теперь уходит Ален — и я чувствую себя осиротевшим. Он оставляет после себя вакуум, который мне одному не заполнить».
Прост: «Он очень сильно изменился под конец. Честно говоря, не думаю, что теперь он способен повторить то, что было между нами тогда на Сузуке, в 90-м... Когда двое хоронят топор войны, это, наверное, страшно красиво. Со стороны. Страшно красиво... Но так мучительно трудно! Мы больше не соперники. Стать друзьями? Жизнь ответит. Самое лучшее — не торопить событий, а дать им развиваться естественным путем. Это лучшее, что можно придумать».
Сенна: «Мы встречались и работали в обстановке, отнюдь не способствующей завязыванию дружеских отношений. Разные чувства приходили и уходили, но одно оставалось всегда с нами: мы — гонщики, мы идем на риск, мы проходим через боль, мы жертвуем многим ради единственного удовольствия — быть первым! На этом пути мы отбрасываем в сторону людей, отказываемся от дружбы. Но теперь, когда все закончилось, может, стоит попробовать взять новый старт? Давайте дадим вещам развиваться естественным путем».
На пресс-конференцию после награждения Ален и Айртон пришли улыбающиеся, а потом с наслаждением дразнили друг друга, развлекая журналистов легким словесным пинг-понгом. Ален поблагодарил Айртона за то, что в течение всего года тот ни разу не торпедировал его машину, Айртон тут же рассыпался комплиментами в адрес Алена за его ювелирное умение ездить хуже, чем он, в дождь... Пресс-центр с готовностью смеялся: великие шутят. А великие не шутили. Они давали друг другу слово КОГДА-НИБУДЬ ПОПРОБОВАТЬ ЕЩЕ РАЗ.
Сенна: «Сегодня перед награждением Рон (Деннис, патрон МакЛарена. — Прим.О. Л.) сказал, что, если я захочу вернуться, он примет меня в любом случае».
Прост: «Знаешь, и мне он сегодня сказал то же самое».
Ален и Айртон переглянулись, Сенна протянул руку ладонью вверх — и Прост припечатал сверху свою. Помните? «Я готов восстановить дуэт Сенна — Прост. Но не завтра». Когда — теперь, Рон?..
20 декабря 1993 года. Предрождественский Париж. Дворец спорта Берси. Картинговый турнир с участием звезд Формулы-1. Последняя дуэль великих на трассе, пускай и за рулем не настоящих, а почти игрушечных автомобильчиков. Дуэль? Нет, это не было дуэлью, хотя поначалу оба вовсю настраивались на настоящую борьбу, своего рода гамбургский счет. Но под давлением правил и поддавшись атмосфере, царившей в Берси, быстро излечились от рецидива реваншизма. И не было в битком забитом громадном зале людей более счастливых, чем Ален и Айртон. Собираясь на воскресную гонку, они долго шептались, явно составляя какой-то заговор. Чем они хотели позабавить себя и публику? Не знаю. И никто не знает, потому что план не сработал — сначала вмешался Панис (если бы вы слышали, как свистел в его адрес зал, раньше увлекшегося гонкой Оливье понявший, какую малину портит он Алену и Айртону!), потом отказал карт Сенны... «Лучше сейчас, чем в следующем году на «Уильямсе»! — смеясь, отбивался Айртон от сочувствующих. И немножко печально улыбался стоявшему рядом Алену: «жаль, что из нашего замысла ничего не вышло». «Но все равно — это было здорово, — отвечал улыбкой на улыбку Ален. — Я снова почувствовал себя гонщиком, а ведь за последние несколько недель мне до смерти надоели разного рода проводы! Нет, лучшего способа попрощаться с гонками придумать невозможно!» «Это совет?» — прищурился Айртон. — Я его запомню. Но ты-то приедешь ко мне тогда?» «Нет! — рассмеялся Ален. — Когда ты заканчивать надумаешь, я уже буду с палочкой ходить»... И показал, как. Айртон вдруг посерьезнел: «Знаешь... Не закрывай дверей насовсем». «А ты, — так же серьезно взглянул на него Ален, — не повторяй моих ошибок».
15 февраля 1994 года. Эшторил. Прост... тестирует новый МакЛарен МР 4/9 с двигателем Пежо! Рон Деннис, один из тех, кто не хотел соглашаться с решением Алена покинуть гонки, и один из тех, кто знал, насколько любит Прост обучать уму-разуму новую технику, соблазнил-таки его и усадил за руль.
Мир, затаив дыхание, ждал: вдруг передумает, вдруг ответит «да»?
Сенна: «Я почувствовал, что он захочет отыграть назад, еще в Аделаиде. Мы ведь так хорошо знаем друг друга».
Но Прост ответил «нет» («Я ничего не буду перекрывать тебе на 94-й...»). И остался возле телеэкрана в парижской студии ТF1 наблюдать и комментировать, как его — кто: друг? враг? брат? второе «я»? — короче, как Сенна, шедший в Уильямс за четвертым, как Прост, титулом чемпиона мира, проигрывает.
Прост: «Айртон оказался в той же ситуации, что и я год назад: лучший гонщик на так называемой лучшей машине — гарантированный победитель! В глазах других он права не имел проигрывать. Такое отношение его ранило. Я знаю — он говорил мне об этом. Плюс обстановка в Уильямсе — намного менее комфортная, чем в МакЛарене . И шасси, недостатки которого не мог компенсировать ни мотор Рено, ни даже Айртон, хотя и его талант, и его чутье, и его бесстрашие по-прежнему с ним».
А во время репортажа с Гран-при Бразилии прямо признался, что болеет за Сенну: «Мой фаворит — по-прежнему Айртон!» Но Айртон проиграл и следующую гонку, в Аиде, хотя оба раза стартовал с поула. «Эти поулы, — печально качал головой «отец» Рено Бернар Дюдо, — целиком заслуга Айртона, а не машины».
Сенна: «Чемпионат для меня начнется в Имоле, с гандикапом в две гонки и двадцать очков. Если я не могу побеждать за счет мастерства, попробую сделать это за счет мощности мотора Рено, благо начались скоростные трассы».
Рассказывает Рену де Лабордри, автор серии «Золотая книга о Формулы-1».
17 апреля 1994 года. Борт самолета Бритиш эйрлайнс. Под фюзеляжем — бескрайние просторы экс-СССР. В салоне первого класса - Сенна и его поверенный в делах, президент Сенна групп, юрист из IMG, 42-летний Джулиан Джекоби, человек, десять лет проработавший с Простом, а с 86-го по 91-й год управлявший карьерами и Алена, и Айртона (это трио называли сердцем Формулы-1). «Я хотел бы передать послание Алену, — говорит Сенна. — Я хочу, чтобы он знал, насколько мои мысли заняты им!» Джекоби и Сенна хорошо знают друг друга, и Джулиан без лишних слов понимает, что заботит Айртона.
Сенна: «Может показаться, что этот спорт — словно детская игра, в которую сами с собой играют эгоистичные, взбалмошные мальчишки. Но это не так. Мы, гонщики, совершаем громадное количество вещей за очень короткое время. Мы всегда лицом к лицу с опасностью. Мы можем перестать существовать за долю секунды! И это делает нашу жизнь такой стремительной. Мы живем в сумасшедшем ритме, порой просто не успевая понять, оценить и исправить сделанное. Нам так трудно оставаться правильными всегда, нам так легко совершать ошибки! Но... Жизнь без чувств, без эмоций скучна. И есть множество чувств, которые только мы и можем испытать. Которые только мы и можем подарить друг другу».
1 мая 1994 года. Гран-при Сан-Марино. Утром, комментируя для ТF1 круг в Имоле во время WarmUp, Айртон сквозь рев мотора произносит в эфир: «Pour Alain (он начал по-французски)... Hello to my dear friend Alain (продолжил по-английски). I miss you, Alain...» («Для Алена... Особый привет моему дорогому Другу Алену. Мне тебя не хватает,Ален...»).
В программе Auto-Moto на ТF1 эти слова вместе с целым миром слышит Прост. Ален, встревоженный, возбужденный, ищет в паддоках Айртона, чтобы поговорить. Находит — в боксах Уильямса за беседой с инженером Дэвидом Брауном. Нельзя беспокоить гонщика в такой момент — и Ален вынужден уйти, правда, поймав полный симпатии взгляд Айртона. Через несколько минут бразилец свободен — и ищет француза. Находит его — за беседой с президентом Рено Луисом Швейцером. Нельзя тревожить босса и подчиненного в такой момент...
Гонка приближается. Сенна уходит в мотор-хоум Уильямса, чтобы перекусить и собраться с мыслями. Прост перед своим телерепортажем, — напротив, в Рено: два автобуса разделяет от силы метр! Они выходят — каждый из своего убежища — одновременно. Увидевшись, понимают — нет времени, чтобы излить друг другу душу. Они не пытаются удержать друг друга: несколько слов, улыбка, теплое, чистое и долгое рукопожатие... Они сказали друг другу все, не обменявшись и десятком слов. Они разделили это мгновение друг с другом...
А час с небольшим спуся Ален, окаменев от боли, ужаса и бессилия, смотрел, как сине-белый болид с двойкой на носу, сорвавшись с макушки Тамбурелло уходит в стену...
Прост: «В Имолу, в тот уик-энд, когда он исчез, я приехал в субботу вечером. Утром в воскресенье, услышав его привет, встревожился. Мы виделись несколько раз, разговаривали днем, потом в самый канун гонки, на стартовом поле. Он был не таким, как обычно. И так странно обернулся ко мне, когда я уходил...»
Все это Ален говорил много позже. А в день 1 мая, по свидетельству очевидцев, только давился беззвучными слезами, не умея и не желая скрывать свою боль.
Вы помните события накануне? В пятницу на квалификации разбился Рубенс Баррикелло. В субботу погиб Роланд Ратценбергер. Айртон, еще на старте сезона предсказавший возможность аварий, очень близко к сердцу принял случившееся. Он пытался что-то сделать, как-то изменить ситуацию, но Формула-1 — это жестокий бизнес и жестокое шоу. И ему заткнули рот — и даже объявили замечание за то, что он отправился на место аварии Ратценбергера!
В субботу, 30 апреля, в 21.45 Джекоби встретил Сенну в коридоре отеля Кастелло ди Сан-Пьетро, Айртон был мрачен. Джулиан опешил, увидев, как одет всегда подчеркнуто аккуратный бразилец — пижамные штаны с рубашкой навыпуск … «Я только что разговаривал с Фрэнком», — глухо сказал Сенна. О чем? Никто никогда этого не узнает. Накануне гонки Айртон звонил своей подруге, Адриане Галистеу, которой не было с ним в Имоле. И Адриана позже сказала: «Айртон был очень подавлен. И даже сказал, что предпочел бы не стартовать...»
5 мая 1994 года. Сан-Паулу. Мемориальный центр Морумби. Глаза Проста, которые я никогда не забуду. И слова...
Прост: «Мы примирились с тем, что мы — разные. И перестали переделывать друг друга. Мы были необходимы друг другу, друг без друга мы никогда не стали бы тем, чем стали, наши карьеры были бы совсем иными. Мы любили быть соперниками, спорить, обожали наши пикировки, потому что всегда оставались друг для друга тем, кого непременно нужно превзойти. А однажды сделали открытие: мы — одно целое, и один не может жить без другого. Мы были противниками, но всегда оставались очень близкими друг другу людьми. Я горд, что нам довелось соперничать. Десять лет это было: Сенна — Прост, Прост — Сенна. Айртон — единственный, кого я бесконечно уважал на трассе. Я уверен, мы были бы вместе и в будущем. А теперь... Все, что в моей жизни было связано с ним, зачеркнуто. И в память о нем, в знак нашей взаимной верности я никогда больше не сяду за руль Формулы-1. Айртон был моим единственным соперником. И другого не будет».
А потом, в декабре, снова был предрождественский Париж. Снова — картинг в Берси. Только — без Айртона. Когда в шумном и суетливом паддоке, дрожавшем от смеха и возни пилотов, появился Ален, на мгновение повисло молчание. Прост был одет, как и год назад, — тот же синий комбинезон с черной полосой через грудь, только без единой рекламной наклейки. На нем было лишь три надписи: «Рено» — на левом плече, «Прост» — где-то возле пояса. И — на правом рукаве — алый росчерк в форме латинской буквы «S» на белом фоне с именем внизу: Сенна...
За несколько минут до начала соревнований зал Берси утонул во тьме. Под потолком вдруг зажглись сотни алых дымных факелов — как свечи в храме. Зазвучала размеренная тихая музыка — и высокие женские голоса. А потом — другой голос. Прост говорил очень тихо, так, как говорит всегда, но его было слышно во всех уголках громадного зала. Он говорил простые слова, но люди вокруг меня плакали. «От имени тех, кто предан скорости, я посвящаю этот вечер Айртону Сенне. Год назад он был здесь, с нами. Был потому, что, как и мы, до конца отдавал себя страсти, которая заставляет продолжать, даже когда теряешь друга. Вечер в память о дружбе».
Я тогда услышала в его словах другое. Но даже представить себе не могла, что когда-нибудь получу подтверждение своей правоты. Но я его получила.
В мае этого года на французском телевизионном канале Canal+ был показан фильм «Формула-1: великое десятилетие». Вот слова оттуда.
Прост: «Мы виделись за пределами автодромов, хотя это бывало редко. Он умел быть таким притягательным... Когда мы, бывало, искали друг друга, звали, чтобы повидаться, поговорить, он совершенно открыто признавался, что скучает без меня, что хочет, чтобы я всегда оставался рядом. Я даже думать не смел, что такое можно произносить вслух! Как-то иначе дать понять, почувствовать, но вслух... А он не боялся. (...) Да, я сильно его люблю. Мы всегда уважали друг друга, иногда — ненавидели. И — любили... В этом особая утонченность наших отношений которую мы оба признавали и которая была так трудна, практически недопустима в том мире, в котором мы оба жили. Не считая беззастенчивого вмешательства прессы, она была тяжела и потому, что мы все-таки были очень разными и, несмотря ни на что, все же плохо ладили, не строя на сей счет никаких иллюзий, ни он, ни я. Это были фантастические годы, очень трудно переживаемые нами. Это была красивая война между двумя личностями, между двумя мужчинами, между двумя... Богами почти, если так можно выразиться! Но мы не могли жить этой войной, этой битвой только на трастах, только в некоторых, часто показных для прессы эпизодах. Мы жили ею ежедневно, ежечасно. Господи, как это было невыносимо тяжело! А сегодня это стало ... Почти поэтически прекрасно, я бы сказал. Что, не так? Это стало фантастикой. Никогда раньше мы не были так близки друг другу, как в самом конце. И сейчас становимся все ближе и ближе...»
Ален говорил с удивительным выражением какой-то виноватой нежности в глазах. И — в настоящем времени. А когда автор фильма Пьер Жуве мягко поправил его, замолк, а потом улыбнулся: — Да... но я не могу говорить иначе, потому что для меня все живо. И все продолжается.
Для меня — тоже. Вот почему я никогда не поставлю точку в этой истории. Ничего не кончилось, все продолжается! Такой связи, как эта, не оборвать так — на полуслове, полувзгляде, полупризнании. Мудрые древние утверждали, что человек проживает на этом свете девять жизней. Я не знаю, сколько они уже прожили, но уверена, что проживут еще. И обязательно встретятся. Тридцать лет спустя. Или сто. А может, спустя жизнь. Или - спустя тысячелетие. Но обязательно встретятся! И попробуют доспросить то , что осталось осталось недоспрошенным в нашей действительности. И снова оставят свою дискуссию незавершенной — до следующей встречи. Ведь для того, чтобы доспросить до конца, им не хватит даже вечности.
Я намеренно старалась не комментировать события которые излагала. Потому что никому не хочу навязывать своего мнения. Но очень хочу узнать ваше. А посему — жду писем. В первую очередь от тех, для кого, как и для меня, все, здесь описанное, по-прежнему живо и дорого. И ставлю в своей истории многоточие...
Ольга ЛИНДЕ, 1997 год

@темы: формула 1, alain prost, nostalgie, ayrton senna

---

Испытание на разрыв. Часть 2

***
Бывают истории, которые не заканчиваются даже тогда, когда в них вроде бы поставлена жирная точка. И чем больше лет проходит с того момента, когда была перевернута последняя из уже написанных страниц, тем большее внимание приковывает к себе давно свершившееся. Ален Прост и Айртон Сенна. Эти двое — что они такое для Формулы-1? Как измерить их значимость для этого сумасшедшего, несущегося со скоростью 17 000 оборотов в минуту, мира — только ли семью чемпионскими коронами, 98 поулами и 92 победами, завоеванными на двоих?! Второй год пошел, как их обоих нет среди действующих пилотов, но мир Формулы-1 не свободен от их присутствия. Сегодня, как и вчера, как и всегда впредь, любой поступок, любое слово или действие современной элиты немедленно сравниваются с тем эталоном, который оставили по себе эти двое. Эталоном не в смысле непогрешимости, отнюдь. В смысле чего-то более высокого, более волнующего, в смысле тех полных и глубоких страстей, которые переживал мир, следивший за каждым шагом, вздохом, движением ресниц своих любимцев. Кудесников, искренне и щедро создававших высокую драму двух жизней, в чем-то неразделимых, в чем-то антагонистичных друг другу.
Сезон-88 финишировал счастливо и спокойно: Айртон Сенна — чемпион мира, Ален Прост — вице-чемпион, у их команды, МакЛарена, — абсолютный рекорд результативности, не побитый по сей день (15 побед в 16 гонках, 15 поул-позишн, 10 дублей на подиуме и в итоге 199 очков из 240 возможных). Рон Деннис, которому принадлежит патент на создание «дьявольского дуэта», благодушно нежился в лучах полной, абсолютной и вполне заслуженной славы.
Деннис: «С этими двумя я чувствую себя богатейшим человеком Вселенной, хотя напряжение внутри команды, которое они создали, можно потрогать руками. Но я все равно не жалею о своем выборе: они в МакЛарене, вместе — мне нечего больше желать! Их дуэль раздвигает горизонты и поднимает Формулу-1 на новую высоту».
Сенна: «Гоняться в одной команде вместе с таким пилотом, как Ален, — это почти совершенство. Мы оба постоянно показываем все лучшее, на что способны, и разница между нами, победа или поражение — дело случая».
Прост: «Сожительствовать в одной команде с Айртоном — дело отнюдь не легкое. Я вполне оценил его индивидуальность, мне нравятся многие качества из тех, которыми он обладает. Думаю, мы безбоязненно могли бы раскрыться друг перед другом, но этого не произошло. Он живет гонками, соперничеством двадцать четыре часа в сутки, и никто и ничто не сможет рассеять и удалить его предубежденность».
Раскрыться друг перед другом... Стать ближе, а значит, и беззащитнее, — это означает перестать быть соперниками. И если француз, сытый своими победами по горло, почти готов был на это пойти, то в планы по-прежнему голодного бразильца ничего подобного не входило. Прост все еще нужен был Сенне в первую очередь как соперник. Он не мог позволить Алену так просто разрушишь ту победную, необходимую ему комбинацию, которую, наконец, создал: МакЛарен, Хонда и... Прост!
23 апреля 1989 года. Гран-при Сан-Марино. День, в который сумасшедшие отношения двух звезд окончательно взорвали МакЛарен. Между гонщиками существовал своего рода негласный «пакт о ненападении»: еще в 88-м по предложению Проста они договорились, что, поскольку МакЛарены так сильны, нет смысла затевать драку друг с другом уже в первом же повороте.
Старт — и Сенна с поулпозишн уходит в гонку первым. Но на 4-м круге в Тамбурелло факелом полыхнула сорвавшаяся с трассы Феррари Бергера. Гонку остановили, чтобы заново сформировать стартовое поле. Сенна сам напомнил Просту об их уговоре. Снова старт и теперь уже в Тамбуреллло первым входит Прост. Но Сенна — вот он, рядом, почти касается колеса! В Тозе бразилец прошел-таки опешившего француза? И выиграл гонку... На подиуме Прост и Сенна впервые не подали друг другу рук, Ален не пришел на пресс-конференцию (за что заработал от FIA штраф в 5000 долларов), а в боксах обвинил партнера в предательстве...
Сенна: «Да, это я был тем, кто предложил Просту не драться в первом же повороте. Но... Я не забыл того, что он сделал мне год назад в Эшториле. Да, он стартовал лучше, но на прямой я его достал слип-стримом, и было бесспорно, что могу легко пройти. И что он хотел от меня?! Что бы я, только ради того, чтобы уважить соглашение, оторвал ногу от педали газа и позволил кому-нибудь другому пройти нас обоих?! И потом — это ведь был уже пятый круг, считая с первого старта, да и первый поворот — Тамбурелло — мы прошли бок о бок...»
Деннис, напуганный первой серьезной ссорой своих пилотов, организовал им встречу на тестах в Пембри.
Прост: «Это был единственный случай в истории наших отношений, когда мы перешли на открытую ругань, — в Пембри, на тестах, через три дня после гонки... Мы поругались — и каждый закрылся в своей скорлупе. Айртон со мной больше не разговаривал».
Сенна: «Уступая настойчивости Денниса, я согласился объясниться с Аленом, при этом твердо предупредив, что подобное вовсе не означает, что стану просить прощения. Я плакал тогда, но не потому, что чувствовал ответственность за происшедшее. Лично мне было плохо в той ситуации, и, что главное, я видел, что Ален расстроен, рассержен и ничего не хотел понимать. Кто должен был что-то сделать, так это Рон...»
Деннис потребовал полного благоразумия в том, что касалось этой встречи. Но несколько дней спустя, накануне Гран-при Монако, французская пресса со слов Проста растиражировала подробности рандеву.
Сенна: «Что он наделал! Раскрыв содержание нашего разговора, он все разрушил. Между нами никогда больше не будет того, что раньше... Я не хочу больше иметь никаких отношений с этим человеком!»
7 мая 1989 года. Гран-при Монако. Одумавшийся, слегка остывший от обиды француз попытался заговорить с бразильцем. Тот попросил оставить его в покое. Но так, что Деннис почел за благо увести француза. От греха.
29 мая 1989 года. Гран-при Мексики. Они снова стартовали с первой линии, но в гонке Прост, великий и непревзойденный мастер стратегии пит-стопов, ошибся со сменой резины, и Сенна вырвался вперед — и в гонке, и в чемпионате. Раздосадованный Прост впервые вслух обвинил МакЛарен и Хонду в том, что ему и его сопернику предоставляют неравноценную материальную базу. Взбешенный поведением Алена, Рон Деннис поставил ультиматум — неделя на размышления с тем, чтобы решить свою судьбу на 90-й: взять свои слова назад — и остаться в Макларене — или... Сенна же объявил миру о том, что между ним и Простом все кончено.
Прост: «Мы больше совсем не разговаривали. Но на гонках или тестах, во время брифингов с инженерами обменивались всей имевшейся у каждого информацией. В этом никогда не возникало ни малейшей загвоздки — и это было даже странно. Мы делились деталями, спорили — словом, разговаривали друг с другом так, словно ничего не произошло. Но стоило нам покинуть мотор-хоум, как все прекращалось».
9 июля 1989 года. Гран-при Франции. Ален Прост объявил о своем решении в конце года покинуть Макларен.
Прост: «Это был самый тяжелый период в моей жизни. Я не могу его забыть. Я не знал, что буду делать, не было никаких проектов, никаких контрактов. Мне казалось, что жизнь кончена...»
27 августа 1989 года. Гран-при Бельгии. Апокалиптическая дождевая гонка: Сенна, лидировавший со старта до финиша, опередил Проста и Мэнселла всего на полторы секунды, а двоих последних разделили меньше чем полсекунды. Это была 50-я победа Хонды. Власть бразильца над мотористами МакЛарена стала абсолютной и полной.
После этой фантастической гонки Сенна провел несколько дней дома, в Бразилии, а вернувшись в Европу, узнал, что Прост подписал двухлетний контракт с Феррари. Они больше не были партнерами даже фиктивно — это стало просто невозможным после того, как в прессе оба обменялись серией ядовитых высказываний: горечь от разрыва, которую не скрывали оба, превратилась в глухую злобу.
11 сентября 1989 года. Гран-при Италии. Как встречала обезумевшая толпа фанов Феррари своего нового кумира, свою надежду — Проста! А у Сенны что-то не ладилось. Но к субботе он сумел победить свой МакЛарен — и на самом финише квалификации отобрал-таки у француза поул! Это было 10 сентября, в день... Святого Алена. Сей факт немало позабавил Айртона. После же гонки, в которой Сенна лидировал, но за 9 кругов до финиша сжег мотор, Прост — победитель — швырнул победный кубок в толпу болельщиков.
Прост: «Что подтолкнуло меня к разрыву отношений с МакЛареном? Протекционизм Хонды. То, как японцы без малейшего стеснения отдавали предпочтение Сенне. Я боролся за титул чемпиона, а им было на это плевать! Монца стала вершиной пережитого мною ужаса. Вся команда занималась только Айртоном. В моей половине бокса были лишь два механика и мой гоночный инженер, да изредка заглядывал кто-нибудь из Хонды. Это было невероятно до такой степени, что даже Айртон, с которым мы больше не разговаривали, сказал мне потом, что все происходящее было возмутительным».
22 октября 1989 года. Гран-при Японии. Судьба короны чемпиона мира решалась именно здесь. Обоим нужна была только победа: Алену потому, что никакие другие места по тогдашней системе подсчета ничего ему не давали, Айртону потому, что только первое место оставляло ему шанс в Австралии побороться за титул. Но тоже лишь при условии победы.
Это была гонка на грани их возможностей и за гранью возможностей их машин. Круг за кругом два МакЛарена, слившихся в едином ритме, неслись, словно привязанные друг к другу. На 47-м круге, на длинном левом повороте перед петлей, между Простом и Сенной было меньше полсекунды. И Сенна, максимально задержав торможение, сунул нос своего МакЛарена внутрь поворота, пытаясь пройти Проста, уверенный, что француз отступит. Но Прост не отступил — и, как выражаются гонщики, захлопнул калитку, вывернув руль вправо. Два красно-белых болида-двойняшки, медленно, сцепившись колесами, выкатились на противоположную сторону трассы. Прост, искоса глянув на Сенну, развел руками. Сенна схватился за голову. Француз, чей мотор заглох, вышел из кокпита, бразилец же, отчаянно жестикулируя, заставил стюардов вытолкать его МакЛарен обратно на трассу, после чего, срезав петлю по газону, ринулся в боксы. Ему заменили поврежденный носовой обтекатель — и он вырвал победу у Сандро Наннини на Бенеттоне. Он прошел итальянца за три круга до финиша в той самой петле — точно так, как хотел пройти Проста. Тормоза визжали, когда Наннини пытался не врезаться в МакЛарен...
Прост: «Сенна не мог не знать, что совершает маневр самоубийцы. Он мог пройти меня только на торможении в петле, но даже вопрос не стоял о том, чтобы я дал ему дорогу. Сенна считает, что быть чемпионом - смысл его жизни. Со мной не так. Если титул ускользает от меня, я не делаю из этого трагедии, но сражаюсь всегда до конца. На финише прием Денниса нельзя было назвать теплым, но мне на это плевать. Сезон закончен, а что там произойдет в личных отношениях — неважно».
Сенна: «Исход этой гонки никак не соответствует реальной расстановке сил. Ему было нечего терять. Я не мог поверить в то, что он мне сделал! Позор — так выигрывать чемпионат».
После гонки решением FIА и президента Жана-Мари Балестра Сенна был дисквалифицирован — в вину ему вменили сразу несколько нарушений правил, в том числе опасную езду и возвращение на трассу с посторонней помощью. Бразилец был разгневан, и Деннис — уникальный случай — подал протест против одного из своих гонщиков в пользу другого. Иск не был удовлетворен — Проста назвали чемпионом мира.
Прост: «Ничего не хочу комментировать. В дирекции, когда мы разбирали инцидент с комиссарами, я протянул ему руку — он не ответил. Этот человек отвратителен мне во всем. Я не добьюсь чести, соперничая с ним, потому что он — не человек чести».
Сенна: «Поднявшись в судейскую башню, я обнаружил там Проста и Балестра, которые не должны были там находиться! Мне объявили, что я дисквалифицирован. Прост подошел, положил руку на плечо со словами: я желал бы, чтобы Чемпионат финишировал иначе, но был почти уверен, что все случится именно так. Я почувствовал, что готов сожрать его живьем! Помедлив, рявкнул прямо в лицо: убирайся, исчезни из моей жизни, видеть тебя больше не хочу! Это я выиграл эту гонку и этот чемпионат, но их у меня украли. Мне нанесли сильнейший удар. Это вероломно и невероятно. Это произошло потому, что люди, обладающие властью, решили, что именно так должно быть. Балестр (француз, как и Прост. — Прим. О. Л.) все это организовал — по политическим мотивам, или из соображений личной дружбы, или по другой причине, которую я предпочитаю не упоминать. Я на самом деле готов все бросить к чертовой матери! Я почти готов не ехать в Австралию».
Сенна не выбирал выражений, сыпал обвинениями направо и налево, на глазах Балестра, искавшего примирения, порвал и отправил в корзину для мусора официальное приглашение FIA на чествование победителей... Представ же перед Всемирным Советом, разбиравшим «дело Сенны», попросил-таки прощения, но... «за те ошибки, которых я не совершал!» Он вывел автомобильные власти из равновесия — и целую зиму был вынужден выдерживать фактическую травлю. Но ни в какую не уступал уговорам Рона Денниса и руководства «Филипп Моррис», пытавшихся прекратить бурю. Балестр пригрозил: штраф в 100 000 долларов и официальные, через прессу, извинения, иначе строптивого бразильца лишат суперлицензии. 16 февраля 1990 года, в предварительной заявке на предстоящий чемпионат, в листе МакЛарена рядом с фамилией Бергер стояло имя Джонатана Палмера... Но Деннису удалось-таки урегулировать дело.
Сенна: «После того как я подписал письмо с незначительными уступками и отправил его по факсу, Рон изменил в нем все формулировки! Разве это честно?»
Зима 90-го, как вы уже поняли, была бурной. И не принесла успокоения ни одному из «братьев-врагов».
11 марта 1990 года. Гран-при США. Прост и Сенна — теперь гонщики Феррари и МакЛарена — впервые встретились в Финиксе. Прост, поймав Сенну возле мотор-хоума Макларена, протянул бразильцу руку. Тот не принял жеста примирения.
Сенна: «Не желаю иметь ничего общего с тем, кто говорит, что он — друг, но сам таковым не является».
26 марта 1990 года. Гран-при Бразилия. Впервые после десятилетнего перерыва бразильский этап вернулся в Сан-Паулу, родной город Айртона, на Интерлагос, на котором в 73-м он провел свою первую гонку на карте. Это был 43-й поул в карьере бразильца, поул, вызвавший форменное помешательство. С несколько истеричной надеждой публика ждала непременной победы своего идола — победы, которая дома ему еще ни разу не доставалась. А выиграл гонку... Прост. У француза после награждения случилась истерика в боксах Феррари...
24 июня 1990 года. Гран-при Мексики. Сотый Гран-при Сенны. У Проста на Феррари — 13-е место на старте. И впереди — двенадцать пилотов: Наннини, Де Чезарис, Мартини, Уорвик, Доннели, Алези, Бутсен, Пике, Мэнселл, Сенна, Патрезе и Бергер. Француз обогнал их всех — методично, целенаправленно, одного за одним. Из них не сошел никто, кроме Сенны, который, лидируя и затеяв нон-стоп без смены резины, на 60-м круге взорвал покрышки, отражая настойчивые атаки Проста. У последнего это тоже был нон-стоп, но — победный! Это была 41-я победа Проста, которую он никогда не называл самой красивой, но всегда самой выстраданной. Спустя три часа после финиша на борту Боинга 747 компании ЭйрФранс Прост, сидя едва ли в десятке метров от своего бывшего босса, Рона Денниса, с усмешкой комментировал события для пары особо приближенных французских журналистов. Рон и Ален не обменялись ни словом: это было нелегкое испытание для обоих.
9 сентября 1990 года. Гран-при Италии. Авария Дерека Уорвика в конце первого круга заставила дать гонке повторный старт. На протяжении всей дистанции шла плотнейшая схватка Сенны и Проста, стартовавших с первой линии. Француз совершил ошибку в самом конце, несколько ослабил хватку — и бразилец внешне легко одержал свою первую победу в Италии. А после награждения состоялось экспресс-примирение заклятых «друзей», спровоцированное журналистом из газеты La Reppublica Карло Маринковичем. Они как-то очень быстро остались на пресс-конференции одни — Бергер, третий призер, сбежал... Дальше рассказывает Лионель Фруассар, француз, биограф «братьев-врагов»: «Маринкович, задавая какой-то малозначительный вопрос, вдруг ввернул: «а почему бы вам, воспользовавшись этим случаем, не пожать друг другу руки?» В зале повисла напряженная тишина. Ни Прост, ни Сенна не были готовы к такому повороту событий и чувствовали неловкость. Молчание нарушил Прост: «Я протянул Айртону руку весной, в Финиксе. Он не принял ее. Пусть попробует объяснить, почему?» Сенна ответил без паузы: «Я не протянул ему руку потому, что не чувствовал искренности. То, что случилось в прошлом году, не может быть забыто так легко. Но Ален и я разделяем одну страсть в жизни. Вот почему, если он перед всем миром подтвердит чистосердечие своих намерений по отношению ко мне, и я этому поверю, то первым протяну руку».
Снова Прост: «Мне не доставляет никакого удовольствия прошлое. Если Айртон готов к примирению, то я — тоже. Думаю, нашему спору пойдет на пользу, если остаток сезона мы пройдем рука об руку». Снова молчание повисло в зале. Ален помедлил, встал — и протянул Айртону руку раскрытой ладонью вверх. И Айртон не смог не принять ее. Последовало рукопожатие — многозначительное, короткое и могучее, которому аплодировал забитый журналистами зал. Двое, соединившие руки, не обманывались по поводу друг друга. И не обманывали других. В тот момент оба искренне верили, что этот простой жест поможет.
30 сентября 1990 года. Гран-при Испании. Накануне, в квалификации, в Хересе страшно разбился ирландец Мартин Доннели. Это потрясло всех. Особенно Сенну. Но... Спустя всего несколько минут после аварии он показал впечатляющее время на круге, а через день еще улучшил его, установив свой 50-й в карьере поул!
21 октября 1990 года. Гран-при Японии. Сенне, завоевавшему поул, необходимо, чтобы его положение на стартовом поле перенесли — оно на грязной половине трассы, что лишает обладателя поул-позишн всех преимуществ. Убедить комиссаров сделать это не удается. Прост, стоявший на старте вторым, успевает войти в первый поворот впереди Сенны. И тот решился: как показали данные телеметрии, он не снял ногу с газа и, как по рельсам, въехал в Феррари Проста! Два болида в тучах пыли и искр замерли на противоположной стороне трассы. А ведь после старта прошло едва ли секунд пятнадцать, и позади на полной скорости шел весь пелотон! Сенну этот обоюдный сход устраивал как нельзя более: он стал двукратным чемпионом мира — FIА не посмела дисквалифицировать его второй год подряд...
Сенна: «Нет никакой разницы в том, как становиться чемпионом мира — за шесть кругов до финиша или через 100 м после старта. Я посвящаю этот титул тем, кто год назад отнял его у меня! Когда я вышел из машины после столкновения, я был взволнован и холоден одновременно».
А после в боксах рыдал на плече Рона Денниса: «Прост же знает меня, знает мой образ мыслей, он должен был предвидеть, что будет, если он окажется впереди меня! Но он пошел на это...» Лишь год спустя, в Аделаиде, став трехкратным чемпионом мира, Айртон открыто перед всем миром признал, что то столкновение было умышленным: «Ситуация была очень зыбкой, но еще накануне, когда не удалось перенести поул, я дал себе слово: если Прост войдет в первый поворот раньше меня, он из него не выйдет! Я буду беспощаден. Это была моя стратегия, и он должен был это понять. Наши разногласия — результат нашего соперничества, нормального для людей нашей профессии. Их ухудшение в 89-м было плохо отслежено командой, особенно Роном. Не было сомнений, что титул уйдет либо к нему, либо ко мне. Но когда ты весь сезон сражаешься за корону с одним человеком, эта борьба должна приносить огромную радость. Так было в 88-м. А в 89-м и 90-м в награду победителю — да и проигравшему тоже — достались лишь тоска и слезы».
Прост: «Единственная большая, почти непростительная, пакость между нами — это то столкновение 90-го на Сузуке. Много позднее я пытался заговорить с ним об этом, но он тихо попросил не трогать эту тему. Ладно, я думаю, что он сделал это, скажем так, процентов на десять против меня, на остальные 90 — против Балестра и спортивных властей. После Монцы-90 мне казалось, что мы оба, и я, и Айртон, о многом передумали. Он очень чувствительный человек, еще более чувствительный, чем я. И он изменился к лучшему по сравнению с теми двумя годами, что мы прожили вместе в МакЛарене. Он стал сильным, и я почти не опасался никаких антиспортивных действий с его стороны. Но... Есть разница между «нормальным» столкновением — и пинком под зад сопернику. Если так, то этот спорт не для меня. Мне далее пришла в голову мысль врезать ему по морде, но какого-то порыва не хватило».
В сезоне-91 в соперниках у Сенны ходил Уильямс Мэнселла, Феррари же Проста не тянула. Но даже в условиях практически полного отсутствия почвы для конфликта они не могли не сделать исключения друг для друга.
В канун Гран-при Германии Умберто Аньели, вице-президент группы Фиат, заявил в прессе, что «лучший пилот, конечно, Сенна. И только он — тот единственный, кто достоин сидеть в кокпите Феррари. А весь этот французский мусор (Проста и Жана Алези. — Прим. О. Л.) пора отправить на помойку». Прост, и так взведенный до последней степени глухими неудачами команды, взбеленился — дело пришлось урегулировать с участием самого Джованни Аньели, президента Фиата, Пьеро Фузаро, президента Феррари, и адвокатов. Можете себе представить, с каким настроем приехали Сенна и Прост в Хоккенхайм...
28 июля 1991 года. Гран-при Германии. Сенна был впереди, Прост — следом. Он шел сильно, легко и расчетливо и не отставал, хотя речь шла лишь о З-ем месте. Восемь кругов до финиша. Эту нелепую и страшную схватку видели миллионы телезрителей. Вместе в легком правом повороте, вместе — на прямой, вместе и в следующем, тоже правом, вираже. Два гения не берегли, не щадили друг друга: как только Прост, имитируя атаку, ушел влево. Сенна перекрыл его. Француз приближался, нервируя бразильца, тот неожиданно тормозил, выкручивая руль, заставляя француза буквально уворачиваться от столкновения. Прост не уступил, пошел дальше, двое сравнялись. У Проста для маневра оставалась полоска асфальта едва ли в метр шириной, между колесами двух автомобилей было и того меньше — от силы несколько миллиметров! Вот уже два колеса Феррари на траве — Макларен не уступает. Напротив, невероятным броском сунув нос впереди Феррари, в вираже подрезает соперника! Прост, тормозя, вылетает на полосу безопасности. Сход... Но Сенне повезло не больше на последнем круге у него иссякло топливо.
Прост: «Сегодня Сенна выкинул меня. И я больше не буду уступать. В следующий раз я выкину его. Я помогу Мэнселлу стать чемпионом мира!»
Балестр, всерьез напуганный перспективой открытой войны на дорогах, немедленно наложил на потерявшего всякое самообладание Проста так любимый FIA во все времена отложенный штраф, дисквалифицировав на гонку.
9 августа 1991 года. Гран-при Венгрии. В пятницу, после первой квалификации, функционеры FIA во главе с Балестром, все в парадной бордовой униформе, переоборудовав моторхоум Эльф в нечто вроде передвижного зала суда, вызвали на разбирательство обоих виновников поединка в Хоккенхайме. Просмотр видеозаписи. Ни Сенна, ни Прост не отрицают вины, оправдываясь лишь тем, в какой обстановке находились. Вдвоем, попеременно принимая вину на себя, они разряжают обстановку. А потом... просят оставить их наедине.
Больше часа десятки журналистов изнывали перед наглухо запертыми дверями мотор-хоума, за которыми двое изливали друг другу душу. Наконец вышли. Лица и глаза ясно говорят о том, каким нелегким было это объяснение. Рука Сенны на плече Проста. Все ясно без слов.
Сенна: «Нет, это не повторение на бис монцевского примирения годичной давности. Все было совсем иначе сейчас. Все шло от сердца, по нашей собственной воле. Мы поговорили как мужчина с мужчиной и вернули друг другу свое доверие».
Прост: «Это было очень нужно нам обоим. Все происшедшее не было очередным дежурным примирением, все было глубже и чище на этот раз. Мы с Айртоном сказали друг другу вещи, которые поклялись больше никогда не повторять».
Журналисты, доискиваясь подробностей, трепали обоих, как щенок — любимую игрушку. Но ни Прост, ни Сенна так никогда и не рассказали о том, что же происходило между ними за закрытыми дверями мотор-хоума Эльф. Этот час с небольшим их жизни принадлежит только им двоим.
...Это еще не конец. Впереди у них — еще 92-й, 93-й, 94-й. Венгерский мир имел весьма причудливое продолжение Формула -1 продолжала жить под гипнозом двух личностей, чье взаимодействие никогда не бывшее гладким тем не менее всегда было судьбоносным для этого мира. Но об этом — в следующем выпуске СЭ, посвященном Формуле-1.

@темы: формула 1, alain prost, nostalgie, ayrton senna

---

Испытание на разрыв. Часть 1

Я сомневалась, надо ли выкладывать эту статью тут, когда-то она мне не нравилась... но все же это единственная хроника самых невероятных и красивых отношений между соперниками в Формуле Один. Это - целый роман, который придумала сама жизнь...

«Жизнь очень похожа на Формулу-1. Она проходит очень быстро. Слишком быстро, чтобы успеть что-то большее, чем бросить несколько беглых взглядов в зеркало заднего вида». Это сказал Жан Тод.
У каждого времени — свои песни. Свои легенды и были. Свои герои. Когда-то давно ими были Фанхио ,Аскари, Кларк, Грехем Хилл, Стюарт, Фитипальди, Лауда, Хант, Петерсон, Жиль Вильнев... Сегодня и, скорее всего, завтра им будет — Шумахер. Послезавтра - Култхард, или Буллион, или Ферстаппен с Баррикелло. А вчера ...Вчера ими были Ален Прост и Айртон Сенна. Каждый — герой и злодей одновременно.
Впрочем... Почему — вчера? И почему — были? Очень многим, для которых, как и для меня, Формула-1 началась в восьмидесятых, трудно, почти невозможно смириться с тем, что здесь никогда больше не будет ни француза, ни бразильца, вдохновенных, великих дуэлянтов прошедшего десятилетия. И даже представить невозможно, что большинство нынешних болельщиков не знают ни одной детали знаменитого романа без конца, автором которого был дьявольский дуэт Прост-Сенна. Все минувшее десятилетие Формула-1 была, по сути, лишь продуктом их взаимодействия. Разве такое можно забыть? Или вычеркнуть?
Лучше всего на все это было бы смотреть. Увы... Неродился еще тот режиссер и те актеры, которые талантом своим смогли бы достоверно воскресить две эти жизни. Тогда читайте. Сей манускрипт ни вкоей мере не претендует на полноту, я попытаюсь дать лишь сюжетную канву чудесной психологической саги, лишь те основные моменты ее, которые и по сей день — антология Формулы-1.
Для вас, для тех, в чьей жизни Формула-1 начинается сегодня, эта история, у которой есть начало, но нет конца.
Ольга ЛИНДЕ.
25 Марта 1984 года. Гран-при Бразилии. Все началось в страшно жаркий день на трассе автодрома имени Нельсона Пике в Жакарепагуа (Рио-де-Жанейро). Они впервые стояли на одном стартовом поле одного Гран-при: на 4-й позиции — Ален Прост, 29-летняя звезда, уже познавший наркотический вкус схватки за корону, на 8-й — Айртон Сенна, 24-летний неофит с громадным аппетитом, однажды поставивший себе в жизни цель быть всегда лучше лучшего. Француз на МакЛарене одержал в тот день свою 10-ю победу в Гран-при, бразилец на Тоулмене сошел на 8-м круге из-за поломки турбонаддува.
10 мая 1984 года. В четверг утром, спустя четыре дня после Гран-при Сан-Марино, единственной гонки в жизни бразильца, в которой он не прошел квалификацию. Сенна и Прост встретились в аэропорту Женевы: Ален, живший в Швейцарии, приехал туда, чтобы забрать. Айртона и отвезти на Нюрбургринг, на гонку звезд, организованную Мерседесом в честь открытия новой трассы Гран-при на легендарном автодроме.
Прост: «Мы договорились об этом совершенно случайно, Я забрал его, мы вместе проделали весь путь до Нюрбургринга, а после гонки я привез его обратно. Эта поездка позволила нам лучше узнать друг друга, ведь до нее мы, по сути, ни разу даже не разговаривали. В тот уик-энд я понял, что он совершенно... особенный парень. По пути из аэропорта до трассы мы спокойно разговаривали о том, о сем, хотя он и был не болтлив и нерасположен к шуткам, но как только я на Мерседесе 190Е забрал поул, Айртон не сказал мне больше ни слова! На следующий же день выиграл гонку (у Лауды, Росберга, Рейтеманна, Уотсона, Уолша, Шектера, Брэбхэма, Мосса, Ханта, Сертиза, Джонса, Фила Хилла... — Прим. СЭ) — и снова стал разговаривать со мной...»
03 нюня 1984 года. Гран-при Монако. Прост занял очередной, 11-й поул в своей карьере. Сенна стоял в 7-м ряду. Шел дождь. Француз выиграл старт, но на 10-м круге его обошел Мэнселл на Лотусе, с тем, чтобы спустя пять кругов, врезавшись в рельс отбойника, с трассы сойти. Сенна к исходу 1-го круга был восьмым, на 9-м — шестым, на 12-м — пятым, на 14-м — четвёртым, на 16-м, после схода Мэнселла, стал третьим, на 19-м прошел Лауду — и теперь до лидировавшего Проста ему оставалось 34,355... Улицы Монте-Карло к этому моменту превратились в горные потоки. Гонщики двигались медленнее, чем Фанхио в 50-м. Айртон почти догнал Алена — между ними было всего семь секунд с хвостиком. И тут по истечении часа на 31-м круге директор Гран-при Жаки Икс вывесил красные флаги, останавливая гонку. А еще спустя несколько мгновений бразилец француза прошел-таки! Решение Икса, бывшее единственно возможным на тот момент, отняло у Сенны первую — и заслуженную — в его жизни победу. И с тех пор год за годом, выходя на старт в Монте-Карло, он словно бы мстил Просту за этот украденный триумф...
Сенна: «Я знал, что не выиграл эту гонку. Но все равно позволил себе вскинуть руку в жесте победителя. Они и не собирались дать Тоулмену возможность одержать победу, тем более в Монако. Впрочем... Может быть, я и захватил бы лидерство, а кругов через пять попал бы в аварию и закончил вообще ничем... Но все-таки Икс не должен был останавливать гонку в момент, когда решалась судьба трех первых мест».
Прост: «Да, Айртон обиделся на меня тогда. Хотя я тоже предпочел, чтобы гонка продлилась еще три круга, тогда мы проехали 75% дистанции, и пусть он, может быть, выиграл бы, но и я получил бы шесть очков за второе место, а не половину — 4,5 — за первое — и стал бы чемпионом мира в том году (на финише сезона Лауду и Проста разделили 0,5. — Прим. СЭ)... Однако, думаю: если бы ту гонку выиграл любой другой гонщик, Айртона устроило бы второе место, и без того бывшее лучшим его результатом на тот момент. Но так как речь шла обо мне, для него все было по-другому, Я был тогда на вершине Ф-1, а он всегда стремился быть выше, чем сама вершина».
31 апреля 1985 года. Гран-при Португалии. Сенна и Прост впервые вдвоем на первой линии стартового поля: для Айртона — уже на Лотусе — это был первый поул из 65. Шел дождь. Прост вылетел, Сенна же лидировал все 67 кругов (гонку остановили по истечении двух часов) и закончил тот Гран-при с первой победой и первым «Большим шлемом» в своей карьере. Он потихоньку начал творить историю. И первым шагом на этом пути было рождение легенды о бразильском волшебнике и человеке дождя.
Сенна: «Я вспоминаю свою первую гонку на картинге в дождь. Это была полная катастрофа. У меня ничего не получалось. Меня обгоняли все! В тот день я убедился, что не умею управлять машиной в дождь, и начал тренироваться на мокрой трассе. Я всегда был там, где шел дождь, я шел к нему, чтобы приручить».
26 октября 1986 года. Гран-при Австралии. В восьмой раз за 37-летнюю историю Ф-1 судьба короны чемпиона решалась в последней гонке сезона тремя пилотами. Мэнселлу на Уильямсе, чтобы стать первым, нужно было просто приехать 6-м, его партнеру Пике и Просту была необходима лишь победа, причем при 6'ом месте Мэнселла и ее было недостаточно. Маклареновские моторы TAG PORSCHE были явно слабее HONDA соперников, а потому для победы Просту был нужен не только талант гонщика. План, разработанный накануне, дал плоды: Фрэнк Уильяме клюнул на «утку» с неснашиваемой резиной GOODYEAR, его пилоты — на заявление Кеке Росберга о том, что это его последний Гран-при, и он выиграет его любым способом. Антологическая гонка Проста: Росберг, задавший сумасшедший темп, спалил двигатель на 63-м, Мэнселл остался с разорванными покрышками на том же круге. Прост, спокойно сменивший резину на 32-м, стал лидером после того, как раскусивший ловушку Пике без команды из боксов кинулся переобуваться. Но было поздно... У Алена на последние 15 км осталось 5 л топлива: горючее закончилось спустя две сотни метров после финиша уже двукратного чемпиона мира, формулического «профессора».
Вообще в 85-87-м годах дорожки наших героев пересекались нечасто: Прост, утвердившийся на вершине, готовился сделать — и сделал — последний шаг к трону. Сенна, только еще начавший свой крестовый поход, лишь заступил при дворе на должность пажа. Конечно, тогда уже все знали, что через год, от силы два, именно он станет претендентом номер один на престол. А пока... Пока им с Простом еще нечего было делить. Хотя они уже совершали одинаковые поступки, за которые и тогда, и потом жестоко критиковали друг друга в прессе.
В 1986-м Сенна, воспользовавшись пунктом, существовавшим в его контракте, не пустил в Лотус Дерека Уорвика, объясняя это тем, что, дескать, Лотус не может одинаково содержать две машины, а посему — зачем же обижать хорошего пилота? В команду взяли посредственность по имени Джонни Дамфриз...
Летом же 86-го Рон Деннис и Ален Прост, пытаясь отыскать достойную замену Порше, нанесли визит в Японию — Хонда уже привлекала внимание... В центре Токио, в потаенном зале одного из отелей состоялся разговор, не бывший таким уж легким. Деннис Хотел видеть МакЛарен и Хонду партнерами, японцы же — им нравился тогда Прост, и они уже были без ума от Сенны — мечтали видеть за рулем болидов, оснащенных Хондой, только их. Рон отдал решение в руки Алену, Ален не сказал «нет». И поползли слухи о том, что в 87-м Сенна сменит Лотус на МакЛарен. Тем более что отношения Айртона с менеджером Лотуса Питером Уорром в тот момент дошли до точки. Но...
Сенна: «Жерар Дюкаруж (технический директор Лотуса — Прим. СЭ) и я решили дать вотум доверия команде. Тем более что на сезон-87 у нас была Хонда! Я пошел в этом вопросе против Рона, но сумел — склонить японцев к Лотусу».
31 мая 1987 года. Гран-при Монако. Первая из шести побед Сенны в Монте-Карло — на активном Лотусе с Хондой турбо. Вторая — и последняя в этом сезоне — случится через три недели в Детройте. Это плюс один-единственный поул в Сан-Марино — все, чего добились Айртон и Хонда в 87-м. Надежность Лотуса оставляла желать лучшего.
Сенна: «В Монако я сказал себе: все, я не желаю быть в Лотусе в 88-м, в этой команде у меня нет будущего. И... принялся обрабатывать японцев с тем, чтобы изменить их взгляд на МакЛарен. Я жил тогда в Англии и, приезжая с гонки, тут же шел в отель, где обосновался персонал Хонды. Мы ужинали вместе, иногда разговаривали часов до трех-четырех утра. О будущем. Потихоньку я добился, что идея МакЛарен-Хонды возникла и утвердилась».
04 сентября 1987 года, Монца. Маленький парковый ресторанчик. В тот день Рон Деннис объявил, что альянс МакЛарен-Хонда состоялся. И представил миру дуэт, который тогда еще никто не называл ни звездным, ни дьявольским. Два гонщика произнесли как клятву: «В 88-м лучший из нас двоих станет чемпионом мира». Этот союз оба восприняли как величайшее событие в жизни.
Деннис: «Полагаю, что МакЛарен может позволить себе иметь двух первых пилотов. Наша стратегия на 88-й - шестнадцать побед в шестнадцати гонках!»
17 сентября 1986 года. В этот день умер Даниэль Прост, брат Алена, старше его на 2,5 года.
Прост: «В 13 лет — опухоль мозга, приступы эпилепсии. В 30 — рак легких... Бесконечные операции, химиотерапия. У него не было в этой жизни ничего, а я начинал получать все. Сколько раз мне казалось, что он был готов пустить себе пулю в лоб! Зависть ко мне? Нет. Чувство несправедливости происходящего? Да... Ведь это он приохотил меня к автогонкам. Он умер — и наследующий день я уже был в Эшториле, оставив родителей наедине с их отчаянием. Гонка продолжалась».
21 сентября 1987 года. Гран-при Португалии. Прост вышел на первое место за три круга до финиша, когда, не выдержав атак в течение 20 кругов, вылетел с трассы Бергер на Феррари. Это была 28-я победа Проста — рекорд Джекки Стюарта, простоявший 14 лет, 1 месяц и 15 дней, пал. Но это было слабое утешение за в пух проигранный по вине Порше чемпионат
Зимой 88-го Сенна принимал солнечные ванны у себя на фазенде в Ангра-душ-Рейш, Прост, как старожил МакЛарена, в Эшториле, на Сузуке и в Сильверстоуне занимался тяжелым и малоприятным делом — в компании японских инженеров во главе с Осаму Гото подгонял друг к другу мотор и шасси.
07 марта 1988 года. Жакарепагуа. В этот день тестов здесь была вся без исключения формулическая пресса. Сотни фотографов и операторов оккупировали подступы к боксам МакЛарена, где в этот момент произошло первое свидание новых партнеров. Сенна в комбинезоне — в кокпите автомобиля, Прост в цивильном костюме — на боковом обтекателе. Короткий взгляд, несколько вопросов Айртона — и точные, полные ответы Алена.
Прост: «Айртон пришел в команду, в которой я уже занимал определенное положение. Ему требовались некоторые усилия, чтобы найти свое место. И манера, в которой ему с первых же дней удалось навязать команде свое мнение, свое влияние, была офигительной! (Прост и по прошествии лет, говоря об этом, не в состоянии скрыть ошеломления и... восхищения.) Однако я чувствовал, что у нас одинаковый взгляд на гонки, и не собирался менять ни стратегию, ни стиль пилотирования».
Сенна: «Моя стратегия в том, чтобы учиться у него, так как он лучше знает МакЛарен, а потом превзойти его».
03 апреля 1988 года. Гран-при Бразилии. Первый поул Айртона в МакЛарене — и... дисквалификация в гонке. Победил Ален — в пятый раз в Бразилии.
01 мая 1988 года. Гран-при Сан-Марино. Первая победа Сенны в МакЛарене — и первый дубль легендарного дуэта из десяти сезона 88.
Сенна: «Ален — единственный пилот, у которого я еще чему-то могу научиться. Опытнейший, превосходный партнер — и опаснейший соперник на любой трассе в любую погоду. Совершенный гонщик, лучший в сегодняшнем цирке. Это величайший вызов и большая честь для меня — соперничать с ним».
Прост: «Соперничество, по-видимому, будет между нами всегда. И, возможно, мы не всегда будем хорошо справляться с давлением, которое оказывает на нас наше же окружение. Но я все же хочу верить, что соперничество это не будет чересчур острым. Лауда и Росберг были моими партнерами на закате карьеры и мирились с тем, что я — впереди. С Айртоном нам будет сложнее. Ведь он хочет стать чемпионом мира. Но он совершенный гонщик, — я не рискну искать в нем недостатки — и лучший, самый профессиональный партнер из всех, с кем мне приходилось делить команду. Лучше, чем даже Лауда. Правда... Я счел бы своим большим достижением, если бы сумел убедить его, что на свете есть немало вещей не менее интересных, чем автогонки».
15 мая 1988 года. Гран-при Монако. Поул — за Сенной. С полуторасекундным преимуществом над Простом!
Сенна: «Я без конца улучшал собственное время, пока не понял, что составил одно целое с машиной. Вместе мы были на пределе. Я отдавал ей всего себя — и она отвечала мне тем же. (...) Я вернулся в боксы и понял, что поднимался по спирали, которая могла бы никогда и не кончиться. Все быстрее, все ближе к совершенству — и все уязвимее. Граница безопасности уменьшалась с каждым кругом. (...) Это мой предел. Я его знаю. Я его испробовал».
На 66-м круге гонки Сенна, утратив контроль над событиями, попал в аварию на входе в тоннель и сошел. Вылез из кокпита — и отправился... домой, благо авария случилась метрах в двухстах от небоскреба, где была его квартира. В боксах царила паника — гонщик пропал! Лишь через три часа после финиша Деннис дозвонился до Сенны, который пробурчал, что досмотрел гонку по телевизору и ушел спать... Прост, проигрывавший около 50 секунд, стал первым — четвертый, и последний, раз в Монте-Карло.
Прост: «Я не намерен играть в эти игры с Сенной в квалификации. Он подвергает себя такому риску, которого я стараюсь избегать. Он всегда любил коллекционировать поулы, я же отвечал: посмотрим, кто кого, в гонке!»
29 мая 1988 года, Гран-при Мексики. Прост выигрывает у Сенны 15 очков в общем зачете, и они оба понимают, что честное, равное соперничество на одинаковых машинах не принесет ни одному из них желанного результата: ничьих никогда не было предусмотрено в их обоюдном регламенте. Гонку на автодроме имени братьев Родригес Прост выиграл, лидируя со старта и до финиша, уверенно удерживая своего единственного соперника — Сенну — на дистанции. Они обменивались рекордами круга, как при дуэльной стрельбе: победу и поражение отделяли друг от друга тысячные доли секунды. На подиуме Ален получил искренние поздравления от Айртона: «Ты был сегодня неподражаем!»
Прост: «Я хотел абсолютной победы, чтобы развеять байки о том, что проигрываю ему в скорости. Это бред!»
В Монреале и Детройте победы одержал Сенна.
Прост: «Если Айртон быстрее и лучше мотивирован, что ж... Я признаю это».
03 июля 1988 года. Гран-при Франции. Первый поул Проста после Монако-84 — плюс победа, плюс рекорд круга. Хет-трик!
10 июля 1988 года. Гран-при Великобритании. Ливень. 24 круга — как 24 часа. Сенна — лидер. Прост — только 16-й. Он заезжает в боксы, вырубает мотор, снимает шлем и перчатки и, ни слова не говоря, скрывается в мотор-хоуме. Вернувшись в боксы в цивильной одежде, говорит персоналу Хонды и Деннису: «Продолжать гонку в таких условиях — безумие. Полагаю, что с пятнадцатью очками преимущества в чемпионате могу позволить себе этот сход. В конце концов, это привилегия лидера. Я не надеюсь, что механики и инженеры Хонды меня поймут, но хочу провести этот вечер с женой и детьми. Живым». И, не дожидаясь окончания гонки, улетел на вертолете в аэропорт Лутон, а оттуда — частным рейсом компании Аэролизинг в Женеву. Это было началом конца Проста в МакЛарене: японская самурайская психология не могла простить подобного...
Четыре подряд победы Сенны — в Великобритании, Германии, Венгрии (где оба сравнялись по очкам — по 66 у каждого) и Бельгии. Прост: «Айртон уже чемпион, и с этим ничего не поделаешь. Для меня же все кончено...» Сказал — и... выиграл две подряд следующие гонки, в Эшториле и Хересе (в Монце оба МакЛарена сошли — это было единственное поражение команды в сезоне).
25 сентября 1988 года, Гран-при Португалии. Прост и Сенна — на первой линии. Именно в таком порядке. Гонке потребовались три старта: сначала заглох мотор у Де Чезариса, потом Уорвик спровоцировал столкновение Де Чезариса, Накаджимы и Салы. На третьем старте Прост, якобы ища чистую дорогу, резко вырулил налево — и буквально выпихнул тоже здорово стартовавшего Сенну на полосу безопасности: два его колеса были на траве - на сумасшедшей скорости! Кругом позже Сенна первым вырвался из Параболики, но Просту удалось сравняться с ним на прямой старт-финиш. МакЛарены неслись, почти соприкасаясь колесами. Прост — внутри, рядом с отбойником. Сенна неожиданно крутанул руль вправо, почти вплотную притирая партнера к стене — и это на скорости больше 270 км/ч! Француз почти столкнулся с рельсами. У очевидцев волосы встали дыбом... После финиша на обоих — победителя Проста и финишировавшего 6-м Сенну — за объяснениями накинулись журналисты.
Прост: «Это дело касается только нас двоих. Айртон имел повод, чтобы отреагировать таким способом. Это все».
Сенна: «Ален притер меня на старте, и я просто отомстил за тот маневр».
Позже последовало объяснение при закрытых дверях. «Если для того, чтобы выиграть чемпионат, ты готов рисковать чужой жизнью, что ж... Бери — я уступаю», — сказал Прост. Сенна признал, что в своей мести зашел слишком далеко, — и попросил извинения.
Накануне двух финальных гонок сезона сложилась уникальная ситуация: обоим нужна только победа, причем Просту — как воздух, ведь, по существовавшей тогда системе начисления очков, вторые места уже ничего ему не давали.
Фрагмент из телевизионного интервью.
Сенна: «Борьба в чемпионате еще не окончена».
Прост: «А нет ли возможности уравнять наши шансы?»
Сенна (быстро): «Нет!»
Прост (смеясь): «Черт!»
Сенна: «Победитель может быть только один».
Долгий встречный взгляд — глаза в глаза — и улыбка. Да, тогда между ними победитель мог быть только один. Впрочем, победителя-то как такового ни разу не было, просто один получал временное преимущество над другим, при этом оба отчетливо сознавали, что самый логичный исход их звездной драки — ничья. Хм, ничья... Ничья?! Да вы с ума сошли!
30 октября 1988 года. Гран-при Японии. Сенна — победитель. Прост — второй. Бразилец — чемпион мира, француз-вице-чемпион.
Прост: «Айртон приехал на Сузуку еще более целеустренным, чем обычно. Два поражения подряд отнюдь не деморализовали его, а лишь до предела завели. Да, Айртон — он такой».
МакЛарен Сенны заглох на старте. Но он не убрал ногу с педали акселератора и заставил движок ожить. Прост лидировал. Сенна ушел в гонку 14-м.
Сенна: «Я делал особенные, нечеловеческие усилия, чтобы приблизиться к Алену, когда мы обгоняли отставших. Это та единственная возможность отнять у него лидерство, о которой я так мечтал!»
На 27-м круге, когда Прост начал обгон Де Чезариса, Сенна, воспользовавшись заминкой лидера, прошел обоих на спуске к боксам по внутренней стороне, рядом со стеной, не дав французу возможности ответить. До титула чемпиона мира Айртону оставалось всего 23 круга. Прост сдался.
Сенна: «Я поверил в это только когда опустился клетчатый флаг. Хотелось плакать и кричать. И я заплакал. Это был самый прекрасный момент в моей карьере, самая красивая гонка и самый красивый чемпионат, 88-й - это была великая битва двух людей».
Прост: «У меня словно гора свалилась с плеч, когда Айртон стал чемпионом мира. Это лучшее, что могло случиться, — для него, и для команды, и для меня. Отныне цель его существования достигнута. Надеюсь, титул изменит его гоночную, да и жизненную, философию, и верю, что у нас останутся хорошие отношения друг с другом. Мы продолжим борьбу в 89-м, но в более дружеском стиле».
А позже добавил: «Я помню, Айртон удивил меня своей реакцией — он был во много раз спокойнее, чем люди из Хонды, которые просто фонтанировали от счастья. Они все хотели его победы больше, чем моей. На Сузуке Осаму Гото занялся только Айртоном и совсем не обращал внимание на меня».
После этой гонки Сенна подарил Гото свой легендарный желтый шлем...
Зимой, накануне сезона-89, турбомоторы были запрещены. Но цель перед дуэтом МакЛарена стояла та же — титул. Кубок конструкторов плюс... 16 побед против всего, как выразился Деннис, пятнадцати в минувшем году. На это можно рассчитывать: красно-белые доминировали блестяще!
Сенна: «На самом деле преимущество МакЛарена совсем не было таким, каким казалось. Да, у нас было отличное шасси, сконструированное Стивом Николаем, и фантастическая Хонда, да, но секрет был в том, что мы с Аленом всегда — на каждой тренировке, в каждой гонке — были на пределе».
...Так закончились первые пять лет, которые Формула-1 прожила с Сенной и Простом. Друг с другом cтoлкнулись фундаментально разные жизненные философии: философия силы с позиция максимализма - и философия силы с позиции компромисса. Оба, и Сенна, и Прост, точно знали, чего хотят добиться от жизни. И оба отчетливо представляли — как. Вот это как и стало камнем преткновения: один, Сенна, всегда стремился подчинить себе окружающих, другой — Прост, искал взаимопонимания. И он, наверное, был единственным, кто не склонился перед властной аурой бразильца. Именно поэтому они были так нужны друг другу. При столкновении их взглядов на жизнь и гонки рождалось то самое соперничество, которого оба больше всего желали. «Найти опору можно лишь в том, кто оказывает сопротивление», — когда-то сказал Монтень.
Впереди были еще 89-й 90-й, 91-й, 92-й, 93-й, 94-й... Спор не утихал, он разгорался с новой силой, игра перешла в войну. Войну, в которой принимал участие весь мир Формулы-1, но лишним в которой был кто угодно. Даже стихия. Даже сам Господь Бог.

@темы: формула 1, alain prost, nostalgie, ayrton senna