Испытание на разрыв. Часть 2

[irguiz]

***
Бывают истории, которые не заканчиваются даже тогда, когда в них вроде бы поставлена жирная точка. И чем больше лет проходит с того момента, когда была перевернута последняя из уже написанных страниц, тем большее внимание приковывает к себе давно свершившееся. Ален Прост и Айртон Сенна. Эти двое — что они такое для Формулы-1? Как измерить их значимость для этого сумасшедшего, несущегося со скоростью 17 000 оборотов в минуту, мира — только ли семью чемпионскими коронами, 98 поулами и 92 победами, завоеванными на двоих?! Второй год пошел, как их обоих нет среди действующих пилотов, но мир Формулы-1 не свободен от их присутствия. Сегодня, как и вчера, как и всегда впредь, любой поступок, любое слово или действие современной элиты немедленно сравниваются с тем эталоном, который оставили по себе эти двое. Эталоном не в смысле непогрешимости, отнюдь. В смысле чего-то более высокого, более волнующего, в смысле тех полных и глубоких страстей, которые переживал мир, следивший за каждым шагом, вздохом, движением ресниц своих любимцев. Кудесников, искренне и щедро создававших высокую драму двух жизней, в чем-то неразделимых, в чем-то антагонистичных друг другу.
Сезон-88 финишировал счастливо и спокойно: Айртон Сенна — чемпион мира, Ален Прост — вице-чемпион, у их команды, МакЛарена, — абсолютный рекорд результативности, не побитый по сей день (15 побед в 16 гонках, 15 поул-позишн, 10 дублей на подиуме и в итоге 199 очков из 240 возможных). Рон Деннис, которому принадлежит патент на создание «дьявольского дуэта», благодушно нежился в лучах полной, абсолютной и вполне заслуженной славы.
Деннис: «С этими двумя я чувствую себя богатейшим человеком Вселенной, хотя напряжение внутри команды, которое они создали, можно потрогать руками. Но я все равно не жалею о своем выборе: они в МакЛарене, вместе — мне нечего больше желать! Их дуэль раздвигает горизонты и поднимает Формулу-1 на новую высоту».
Сенна: «Гоняться в одной команде вместе с таким пилотом, как Ален, — это почти совершенство. Мы оба постоянно показываем все лучшее, на что способны, и разница между нами, победа или поражение — дело случая».
Прост: «Сожительствовать в одной команде с Айртоном — дело отнюдь не легкое. Я вполне оценил его индивидуальность, мне нравятся многие качества из тех, которыми он обладает. Думаю, мы безбоязненно могли бы раскрыться друг перед другом, но этого не произошло. Он живет гонками, соперничеством двадцать четыре часа в сутки, и никто и ничто не сможет рассеять и удалить его предубежденность».
Раскрыться друг перед другом... Стать ближе, а значит, и беззащитнее, — это означает перестать быть соперниками. И если француз, сытый своими победами по горло, почти готов был на это пойти, то в планы по-прежнему голодного бразильца ничего подобного не входило. Прост все еще нужен был Сенне в первую очередь как соперник. Он не мог позволить Алену так просто разрушишь ту победную, необходимую ему комбинацию, которую, наконец, создал: МакЛарен, Хонда и... Прост!
23 апреля 1989 года. Гран-при Сан-Марино. День, в который сумасшедшие отношения двух звезд окончательно взорвали МакЛарен. Между гонщиками существовал своего рода негласный «пакт о ненападении»: еще в 88-м по предложению Проста они договорились, что, поскольку МакЛарены так сильны, нет смысла затевать драку друг с другом уже в первом же повороте.
Старт — и Сенна с поулпозишн уходит в гонку первым. Но на 4-м круге в Тамбурелло факелом полыхнула сорвавшаяся с трассы Феррари Бергера. Гонку остановили, чтобы заново сформировать стартовое поле. Сенна сам напомнил Просту об их уговоре. Снова старт и теперь уже в Тамбуреллло первым входит Прост. Но Сенна — вот он, рядом, почти касается колеса! В Тозе бразилец прошел-таки опешившего француза? И выиграл гонку... На подиуме Прост и Сенна впервые не подали друг другу рук, Ален не пришел на пресс-конференцию (за что заработал от FIA штраф в 5000 долларов), а в боксах обвинил партнера в предательстве...
Сенна: «Да, это я был тем, кто предложил Просту не драться в первом же повороте. Но... Я не забыл того, что он сделал мне год назад в Эшториле. Да, он стартовал лучше, но на прямой я его достал слип-стримом, и было бесспорно, что могу легко пройти. И что он хотел от меня?! Что бы я, только ради того, чтобы уважить соглашение, оторвал ногу от педали газа и позволил кому-нибудь другому пройти нас обоих?! И потом — это ведь был уже пятый круг, считая с первого старта, да и первый поворот — Тамбурелло — мы прошли бок о бок...»
Деннис, напуганный первой серьезной ссорой своих пилотов, организовал им встречу на тестах в Пембри.
Прост: «Это был единственный случай в истории наших отношений, когда мы перешли на открытую ругань, — в Пембри, на тестах, через три дня после гонки... Мы поругались — и каждый закрылся в своей скорлупе. Айртон со мной больше не разговаривал».
Сенна: «Уступая настойчивости Денниса, я согласился объясниться с Аленом, при этом твердо предупредив, что подобное вовсе не означает, что стану просить прощения. Я плакал тогда, но не потому, что чувствовал ответственность за происшедшее. Лично мне было плохо в той ситуации, и, что главное, я видел, что Ален расстроен, рассержен и ничего не хотел понимать. Кто должен был что-то сделать, так это Рон...»
Деннис потребовал полного благоразумия в том, что касалось этой встречи. Но несколько дней спустя, накануне Гран-при Монако, французская пресса со слов Проста растиражировала подробности рандеву.
Сенна: «Что он наделал! Раскрыв содержание нашего разговора, он все разрушил. Между нами никогда больше не будет того, что раньше... Я не хочу больше иметь никаких отношений с этим человеком!»
7 мая 1989 года. Гран-при Монако. Одумавшийся, слегка остывший от обиды француз попытался заговорить с бразильцем. Тот попросил оставить его в покое. Но так, что Деннис почел за благо увести француза. От греха.
29 мая 1989 года. Гран-при Мексики. Они снова стартовали с первой линии, но в гонке Прост, великий и непревзойденный мастер стратегии пит-стопов, ошибся со сменой резины, и Сенна вырвался вперед — и в гонке, и в чемпионате. Раздосадованный Прост впервые вслух обвинил МакЛарен и Хонду в том, что ему и его сопернику предоставляют неравноценную материальную базу. Взбешенный поведением Алена, Рон Деннис поставил ультиматум — неделя на размышления с тем, чтобы решить свою судьбу на 90-й: взять свои слова назад — и остаться в Макларене — или... Сенна же объявил миру о том, что между ним и Простом все кончено.
Прост: «Мы больше совсем не разговаривали. Но на гонках или тестах, во время брифингов с инженерами обменивались всей имевшейся у каждого информацией. В этом никогда не возникало ни малейшей загвоздки — и это было даже странно. Мы делились деталями, спорили — словом, разговаривали друг с другом так, словно ничего не произошло. Но стоило нам покинуть мотор-хоум, как все прекращалось».
9 июля 1989 года. Гран-при Франции. Ален Прост объявил о своем решении в конце года покинуть Макларен.
Прост: «Это был самый тяжелый период в моей жизни. Я не могу его забыть. Я не знал, что буду делать, не было никаких проектов, никаких контрактов. Мне казалось, что жизнь кончена...»
27 августа 1989 года. Гран-при Бельгии. Апокалиптическая дождевая гонка: Сенна, лидировавший со старта до финиша, опередил Проста и Мэнселла всего на полторы секунды, а двоих последних разделили меньше чем полсекунды. Это была 50-я победа Хонды. Власть бразильца над мотористами МакЛарена стала абсолютной и полной.
После этой фантастической гонки Сенна провел несколько дней дома, в Бразилии, а вернувшись в Европу, узнал, что Прост подписал двухлетний контракт с Феррари. Они больше не были партнерами даже фиктивно — это стало просто невозможным после того, как в прессе оба обменялись серией ядовитых высказываний: горечь от разрыва, которую не скрывали оба, превратилась в глухую злобу.
11 сентября 1989 года. Гран-при Италии. Как встречала обезумевшая толпа фанов Феррари своего нового кумира, свою надежду — Проста! А у Сенны что-то не ладилось. Но к субботе он сумел победить свой МакЛарен — и на самом финише квалификации отобрал-таки у француза поул! Это было 10 сентября, в день... Святого Алена. Сей факт немало позабавил Айртона. После же гонки, в которой Сенна лидировал, но за 9 кругов до финиша сжег мотор, Прост — победитель — швырнул победный кубок в толпу болельщиков.
Прост: «Что подтолкнуло меня к разрыву отношений с МакЛареном? Протекционизм Хонды. То, как японцы без малейшего стеснения отдавали предпочтение Сенне. Я боролся за титул чемпиона, а им было на это плевать! Монца стала вершиной пережитого мною ужаса. Вся команда занималась только Айртоном. В моей половине бокса были лишь два механика и мой гоночный инженер, да изредка заглядывал кто-нибудь из Хонды. Это было невероятно до такой степени, что даже Айртон, с которым мы больше не разговаривали, сказал мне потом, что все происходящее было возмутительным».
22 октября 1989 года. Гран-при Японии. Судьба короны чемпиона мира решалась именно здесь. Обоим нужна была только победа: Алену потому, что никакие другие места по тогдашней системе подсчета ничего ему не давали, Айртону потому, что только первое место оставляло ему шанс в Австралии побороться за титул. Но тоже лишь при условии победы.
Это была гонка на грани их возможностей и за гранью возможностей их машин. Круг за кругом два МакЛарена, слившихся в едином ритме, неслись, словно привязанные друг к другу. На 47-м круге, на длинном левом повороте перед петлей, между Простом и Сенной было меньше полсекунды. И Сенна, максимально задержав торможение, сунул нос своего МакЛарена внутрь поворота, пытаясь пройти Проста, уверенный, что француз отступит. Но Прост не отступил — и, как выражаются гонщики, захлопнул калитку, вывернув руль вправо. Два красно-белых болида-двойняшки, медленно, сцепившись колесами, выкатились на противоположную сторону трассы. Прост, искоса глянув на Сенну, развел руками. Сенна схватился за голову. Француз, чей мотор заглох, вышел из кокпита, бразилец же, отчаянно жестикулируя, заставил стюардов вытолкать его МакЛарен обратно на трассу, после чего, срезав петлю по газону, ринулся в боксы. Ему заменили поврежденный носовой обтекатель — и он вырвал победу у Сандро Наннини на Бенеттоне. Он прошел итальянца за три круга до финиша в той самой петле — точно так, как хотел пройти Проста. Тормоза визжали, когда Наннини пытался не врезаться в МакЛарен...
Прост: «Сенна не мог не знать, что совершает маневр самоубийцы. Он мог пройти меня только на торможении в петле, но даже вопрос не стоял о том, чтобы я дал ему дорогу. Сенна считает, что быть чемпионом - смысл его жизни. Со мной не так. Если титул ускользает от меня, я не делаю из этого трагедии, но сражаюсь всегда до конца. На финише прием Денниса нельзя было назвать теплым, но мне на это плевать. Сезон закончен, а что там произойдет в личных отношениях — неважно».
Сенна: «Исход этой гонки никак не соответствует реальной расстановке сил. Ему было нечего терять. Я не мог поверить в то, что он мне сделал! Позор — так выигрывать чемпионат».
После гонки решением FIА и президента Жана-Мари Балестра Сенна был дисквалифицирован — в вину ему вменили сразу несколько нарушений правил, в том числе опасную езду и возвращение на трассу с посторонней помощью. Бразилец был разгневан, и Деннис — уникальный случай — подал протест против одного из своих гонщиков в пользу другого. Иск не был удовлетворен — Проста назвали чемпионом мира.
Прост: «Ничего не хочу комментировать. В дирекции, когда мы разбирали инцидент с комиссарами, я протянул ему руку — он не ответил. Этот человек отвратителен мне во всем. Я не добьюсь чести, соперничая с ним, потому что он — не человек чести».
Сенна: «Поднявшись в судейскую башню, я обнаружил там Проста и Балестра, которые не должны были там находиться! Мне объявили, что я дисквалифицирован. Прост подошел, положил руку на плечо со словами: я желал бы, чтобы Чемпионат финишировал иначе, но был почти уверен, что все случится именно так. Я почувствовал, что готов сожрать его живьем! Помедлив, рявкнул прямо в лицо: убирайся, исчезни из моей жизни, видеть тебя больше не хочу! Это я выиграл эту гонку и этот чемпионат, но их у меня украли. Мне нанесли сильнейший удар. Это вероломно и невероятно. Это произошло потому, что люди, обладающие властью, решили, что именно так должно быть. Балестр (француз, как и Прост. — Прим. О. Л.) все это организовал — по политическим мотивам, или из соображений личной дружбы, или по другой причине, которую я предпочитаю не упоминать. Я на самом деле готов все бросить к чертовой матери! Я почти готов не ехать в Австралию».
Сенна не выбирал выражений, сыпал обвинениями направо и налево, на глазах Балестра, искавшего примирения, порвал и отправил в корзину для мусора официальное приглашение FIA на чествование победителей... Представ же перед Всемирным Советом, разбиравшим «дело Сенны», попросил-таки прощения, но... «за те ошибки, которых я не совершал!» Он вывел автомобильные власти из равновесия — и целую зиму был вынужден выдерживать фактическую травлю. Но ни в какую не уступал уговорам Рона Денниса и руководства «Филипп Моррис», пытавшихся прекратить бурю. Балестр пригрозил: штраф в 100 000 долларов и официальные, через прессу, извинения, иначе строптивого бразильца лишат суперлицензии. 16 февраля 1990 года, в предварительной заявке на предстоящий чемпионат, в листе МакЛарена рядом с фамилией Бергер стояло имя Джонатана Палмера... Но Деннису удалось-таки урегулировать дело.
Сенна: «После того как я подписал письмо с незначительными уступками и отправил его по факсу, Рон изменил в нем все формулировки! Разве это честно?»
Зима 90-го, как вы уже поняли, была бурной. И не принесла успокоения ни одному из «братьев-врагов».
11 марта 1990 года. Гран-при США. Прост и Сенна — теперь гонщики Феррари и МакЛарена — впервые встретились в Финиксе. Прост, поймав Сенну возле мотор-хоума Макларена, протянул бразильцу руку. Тот не принял жеста примирения.
Сенна: «Не желаю иметь ничего общего с тем, кто говорит, что он — друг, но сам таковым не является».
26 марта 1990 года. Гран-при Бразилия. Впервые после десятилетнего перерыва бразильский этап вернулся в Сан-Паулу, родной город Айртона, на Интерлагос, на котором в 73-м он провел свою первую гонку на карте. Это был 43-й поул в карьере бразильца, поул, вызвавший форменное помешательство. С несколько истеричной надеждой публика ждала непременной победы своего идола — победы, которая дома ему еще ни разу не доставалась. А выиграл гонку... Прост. У француза после награждения случилась истерика в боксах Феррари...
24 июня 1990 года. Гран-при Мексики. Сотый Гран-при Сенны. У Проста на Феррари — 13-е место на старте. И впереди — двенадцать пилотов: Наннини, Де Чезарис, Мартини, Уорвик, Доннели, Алези, Бутсен, Пике, Мэнселл, Сенна, Патрезе и Бергер. Француз обогнал их всех — методично, целенаправленно, одного за одним. Из них не сошел никто, кроме Сенны, который, лидируя и затеяв нон-стоп без смены резины, на 60-м круге взорвал покрышки, отражая настойчивые атаки Проста. У последнего это тоже был нон-стоп, но — победный! Это была 41-я победа Проста, которую он никогда не называл самой красивой, но всегда самой выстраданной. Спустя три часа после финиша на борту Боинга 747 компании ЭйрФранс Прост, сидя едва ли в десятке метров от своего бывшего босса, Рона Денниса, с усмешкой комментировал события для пары особо приближенных французских журналистов. Рон и Ален не обменялись ни словом: это было нелегкое испытание для обоих.
9 сентября 1990 года. Гран-при Италии. Авария Дерека Уорвика в конце первого круга заставила дать гонке повторный старт. На протяжении всей дистанции шла плотнейшая схватка Сенны и Проста, стартовавших с первой линии. Француз совершил ошибку в самом конце, несколько ослабил хватку — и бразилец внешне легко одержал свою первую победу в Италии. А после награждения состоялось экспресс-примирение заклятых «друзей», спровоцированное журналистом из газеты La Reppublica Карло Маринковичем. Они как-то очень быстро остались на пресс-конференции одни — Бергер, третий призер, сбежал... Дальше рассказывает Лионель Фруассар, француз, биограф «братьев-врагов»: «Маринкович, задавая какой-то малозначительный вопрос, вдруг ввернул: «а почему бы вам, воспользовавшись этим случаем, не пожать друг другу руки?» В зале повисла напряженная тишина. Ни Прост, ни Сенна не были готовы к такому повороту событий и чувствовали неловкость. Молчание нарушил Прост: «Я протянул Айртону руку весной, в Финиксе. Он не принял ее. Пусть попробует объяснить, почему?» Сенна ответил без паузы: «Я не протянул ему руку потому, что не чувствовал искренности. То, что случилось в прошлом году, не может быть забыто так легко. Но Ален и я разделяем одну страсть в жизни. Вот почему, если он перед всем миром подтвердит чистосердечие своих намерений по отношению ко мне, и я этому поверю, то первым протяну руку».
Снова Прост: «Мне не доставляет никакого удовольствия прошлое. Если Айртон готов к примирению, то я — тоже. Думаю, нашему спору пойдет на пользу, если остаток сезона мы пройдем рука об руку». Снова молчание повисло в зале. Ален помедлил, встал — и протянул Айртону руку раскрытой ладонью вверх. И Айртон не смог не принять ее. Последовало рукопожатие — многозначительное, короткое и могучее, которому аплодировал забитый журналистами зал. Двое, соединившие руки, не обманывались по поводу друг друга. И не обманывали других. В тот момент оба искренне верили, что этот простой жест поможет.
30 сентября 1990 года. Гран-при Испании. Накануне, в квалификации, в Хересе страшно разбился ирландец Мартин Доннели. Это потрясло всех. Особенно Сенну. Но... Спустя всего несколько минут после аварии он показал впечатляющее время на круге, а через день еще улучшил его, установив свой 50-й в карьере поул!
21 октября 1990 года. Гран-при Японии. Сенне, завоевавшему поул, необходимо, чтобы его положение на стартовом поле перенесли — оно на грязной половине трассы, что лишает обладателя поул-позишн всех преимуществ. Убедить комиссаров сделать это не удается. Прост, стоявший на старте вторым, успевает войти в первый поворот впереди Сенны. И тот решился: как показали данные телеметрии, он не снял ногу с газа и, как по рельсам, въехал в Феррари Проста! Два болида в тучах пыли и искр замерли на противоположной стороне трассы. А ведь после старта прошло едва ли секунд пятнадцать, и позади на полной скорости шел весь пелотон! Сенну этот обоюдный сход устраивал как нельзя более: он стал двукратным чемпионом мира — FIА не посмела дисквалифицировать его второй год подряд...
Сенна: «Нет никакой разницы в том, как становиться чемпионом мира — за шесть кругов до финиша или через 100 м после старта. Я посвящаю этот титул тем, кто год назад отнял его у меня! Когда я вышел из машины после столкновения, я был взволнован и холоден одновременно».
А после в боксах рыдал на плече Рона Денниса: «Прост же знает меня, знает мой образ мыслей, он должен был предвидеть, что будет, если он окажется впереди меня! Но он пошел на это...» Лишь год спустя, в Аделаиде, став трехкратным чемпионом мира, Айртон открыто перед всем миром признал, что то столкновение было умышленным: «Ситуация была очень зыбкой, но еще накануне, когда не удалось перенести поул, я дал себе слово: если Прост войдет в первый поворот раньше меня, он из него не выйдет! Я буду беспощаден. Это была моя стратегия, и он должен был это понять. Наши разногласия — результат нашего соперничества, нормального для людей нашей профессии. Их ухудшение в 89-м было плохо отслежено командой, особенно Роном. Не было сомнений, что титул уйдет либо к нему, либо ко мне. Но когда ты весь сезон сражаешься за корону с одним человеком, эта борьба должна приносить огромную радость. Так было в 88-м. А в 89-м и 90-м в награду победителю — да и проигравшему тоже — достались лишь тоска и слезы».
Прост: «Единственная большая, почти непростительная, пакость между нами — это то столкновение 90-го на Сузуке. Много позднее я пытался заговорить с ним об этом, но он тихо попросил не трогать эту тему. Ладно, я думаю, что он сделал это, скажем так, процентов на десять против меня, на остальные 90 — против Балестра и спортивных властей. После Монцы-90 мне казалось, что мы оба, и я, и Айртон, о многом передумали. Он очень чувствительный человек, еще более чувствительный, чем я. И он изменился к лучшему по сравнению с теми двумя годами, что мы прожили вместе в МакЛарене. Он стал сильным, и я почти не опасался никаких антиспортивных действий с его стороны. Но... Есть разница между «нормальным» столкновением — и пинком под зад сопернику. Если так, то этот спорт не для меня. Мне далее пришла в голову мысль врезать ему по морде, но какого-то порыва не хватило».
В сезоне-91 в соперниках у Сенны ходил Уильямс Мэнселла, Феррари же Проста не тянула. Но даже в условиях практически полного отсутствия почвы для конфликта они не могли не сделать исключения друг для друга.
В канун Гран-при Германии Умберто Аньели, вице-президент группы Фиат, заявил в прессе, что «лучший пилот, конечно, Сенна. И только он — тот единственный, кто достоин сидеть в кокпите Феррари. А весь этот французский мусор (Проста и Жана Алези. — Прим. О. Л.) пора отправить на помойку». Прост, и так взведенный до последней степени глухими неудачами команды, взбеленился — дело пришлось урегулировать с участием самого Джованни Аньели, президента Фиата, Пьеро Фузаро, президента Феррари, и адвокатов. Можете себе представить, с каким настроем приехали Сенна и Прост в Хоккенхайм...
28 июля 1991 года. Гран-при Германии. Сенна был впереди, Прост — следом. Он шел сильно, легко и расчетливо и не отставал, хотя речь шла лишь о З-ем месте. Восемь кругов до финиша. Эту нелепую и страшную схватку видели миллионы телезрителей. Вместе в легком правом повороте, вместе — на прямой, вместе и в следующем, тоже правом, вираже. Два гения не берегли, не щадили друг друга: как только Прост, имитируя атаку, ушел влево. Сенна перекрыл его. Француз приближался, нервируя бразильца, тот неожиданно тормозил, выкручивая руль, заставляя француза буквально уворачиваться от столкновения. Прост не уступил, пошел дальше, двое сравнялись. У Проста для маневра оставалась полоска асфальта едва ли в метр шириной, между колесами двух автомобилей было и того меньше — от силы несколько миллиметров! Вот уже два колеса Феррари на траве — Макларен не уступает. Напротив, невероятным броском сунув нос впереди Феррари, в вираже подрезает соперника! Прост, тормозя, вылетает на полосу безопасности. Сход... Но Сенне повезло не больше на последнем круге у него иссякло топливо.
Прост: «Сегодня Сенна выкинул меня. И я больше не буду уступать. В следующий раз я выкину его. Я помогу Мэнселлу стать чемпионом мира!»
Балестр, всерьез напуганный перспективой открытой войны на дорогах, немедленно наложил на потерявшего всякое самообладание Проста так любимый FIA во все времена отложенный штраф, дисквалифицировав на гонку.
9 августа 1991 года. Гран-при Венгрии. В пятницу, после первой квалификации, функционеры FIA во главе с Балестром, все в парадной бордовой униформе, переоборудовав моторхоум Эльф в нечто вроде передвижного зала суда, вызвали на разбирательство обоих виновников поединка в Хоккенхайме. Просмотр видеозаписи. Ни Сенна, ни Прост не отрицают вины, оправдываясь лишь тем, в какой обстановке находились. Вдвоем, попеременно принимая вину на себя, они разряжают обстановку. А потом... просят оставить их наедине.
Больше часа десятки журналистов изнывали перед наглухо запертыми дверями мотор-хоума, за которыми двое изливали друг другу душу. Наконец вышли. Лица и глаза ясно говорят о том, каким нелегким было это объяснение. Рука Сенны на плече Проста. Все ясно без слов.
Сенна: «Нет, это не повторение на бис монцевского примирения годичной давности. Все было совсем иначе сейчас. Все шло от сердца, по нашей собственной воле. Мы поговорили как мужчина с мужчиной и вернули друг другу свое доверие».
Прост: «Это было очень нужно нам обоим. Все происшедшее не было очередным дежурным примирением, все было глубже и чище на этот раз. Мы с Айртоном сказали друг другу вещи, которые поклялись больше никогда не повторять».
Журналисты, доискиваясь подробностей, трепали обоих, как щенок — любимую игрушку. Но ни Прост, ни Сенна так никогда и не рассказали о том, что же происходило между ними за закрытыми дверями мотор-хоума Эльф. Этот час с небольшим их жизни принадлежит только им двоим.
...Это еще не конец. Впереди у них — еще 92-й, 93-й, 94-й. Венгерский мир имел весьма причудливое продолжение Формула -1 продолжала жить под гипнозом двух личностей, чье взаимодействие никогда не бывшее гладким тем не менее всегда было судьбоносным для этого мира. Но об этом — в следующем выпуске СЭ, посвященном Формуле-1.