Анекдот из жизни: "Рассказал 2-й пилот Боинга-757 компании Транс Аэро. Дальше с его слов:
читать дальшеАэропорт Гамбурга. Мы только приземлились и рулим к терминалу, за нами в ожидании посадки 4 самолёта: Люфтганза (Германия), Фидекс (грузовик), Бритиш Эйрвейз (Англия), и в верхнем эшелоне опоздавший на 4 часа ИЛ-86 Аэрофлота.
Очередь Люфтганзы, но посылая на х.. диспетчера наш ИЛ, чтобы сэкономить топливо, начинает снижение. Служба наземного контроля, грозя всеми карами земными и понимая, что русским всё пох.., пытается развести самолёты и пропустить ИЛ. Бритиш и Фидекс на посадку ещё не зашли и, подчиняясь диспетчеру, пропускают ИЛ. А пилот Люфтганзы, уже видя полосу, вступает в перепалку с русскими, мол, какого х... он, немец, на немецком самолёте, в родной Германии, должен заходить на 2-й круг и пропускать грёбаных русских? Получив ответ: "Потому, что вы, суки, войну проиграли!", затихает и бросает фразу: "Хорошо ещё жидов в воздухе нет!" На что пилот Бритиша на идеальном английском предупреждает немца, что это мол, "не корректно", так о евреях...
Все благополучно сели, а через час к нам в комнату отдыха зашли сотрудники авиационной безопасности и вежливо попросили пройти с ними на опознание, т. к. пилота Люфтганзы, который ругался с русскими, ох...или в туалете, выбили пару зубов и спустили в унитаз удостоверение пилота. И кроме русских это сделать никто не мог. Ох...ли героя знатно... Морда в крови, передних зубов нет... Но облом: из экипажа Аэрофлота он не узнал никого. А остальные "цивилизованные" ни при чем...
Мы готовимся к вылету, рядом с нами тот самый сокол из Люфтганзы. И тут без команды диспетчера в очередь на взлёт (отличительная черта наших лётчиков) вместо Люфтганзы встаёт Бритиш. Немца прорывает, он орёт диспетчеру, что это не аэропорт, а п...ец, что сесть ему мешают русские, а взлететь англичане... То, что мы с первым пилотом услышали на частоте Бритиша от их командира экипажа, повергло нас в шок. На русском языке, с явным одесским акцентом мы услышали: - Ребята, скажите этому фашисту, пусть таки заткнёт е...ник. А то мы с Фимой (второй пилот) ещё раз ему п..ды дадим от всего еврейского народа!" (с) Ero-Sennin
Поскольку деньги на дайриках кончились, а когда положу - не знаю, поэтому меняю временно диз. Второй день болит голова и озноб. Лена заболела, теперь уже абсолютно точно. Ну что ж, болеть на выходных - это моя классика...
Полумелодрама, полукомедия, с неточностями и может быть ляпами, но в целом - очень милый сериал про экипаж гражданской авиации. Для вязания и приятного времяпровождения - самое то. Лично я - рекомендую.
Вот уже третий год по весне-лету у меня появляется дикое, просто сумасшедшее желание летать. На любой загогулине, на любой хреновине, способной подняться в небо, от современного кукурузника, до Су27. Ну ладно, Сушка - это из области фантастики, как и Боинг, но легкий самолет типа Цетуса 700 - вполне реально. За каких-то 162 000 тыщи руб... Оно мне, конечно, ни к чему. Самолета у меня нет и в ближайшем будущем не предвидится. Но видимо мечта деда скрестилась с любовью бабушки к летчикам-истребителям и передалась мне по наследству в сей жуткой смеси: пока все нормальные девушки-женщины мечтают о семье, я мечтаю о штурвале самолета... Хотя бы такого, на котором летал Красный Барон...
Прошло восемь лет, а у меня такие же чувства, как и в первый раз. Мне все так же больно, как и тогда, если не больше. Айртон Сенна, лучший гонщик в истории, лучший человек в мире погиб 1 мая 1994... Больно? Да нет, это даже не больно. Это просто невыразимо. Может быть это и вправду любовь, но не такая, как бывает обычно. Впрочем, да, мне больно. Больно от того, что я ничего не могу сделать, чтобы изменить историю, и не могу относиться к этому спокойно. Я сумасшедшая, да, но я знаю, что тогда, в то воскресенье 18 лет назад его можно было спасти!!! А еще я знаю, что не забуду его никогда... А еще сегодня праздник... И это убивает. Мне больно, плохо и не до демонстраций, а люди веселятся, стучатся в дом знакомые с желанием посидеть с бутылкой. Да, давайте посидим с бутылкой. Я напьюсь водки до зеленых чертей и буду рыдать так, что вы вызовете психушку, потому что это невозможно в здравом уме любить и страдать об умершем столько лет назад человеке... но мне похрен. Я не могу и не желаю стыдиться того, что сейчас в моей душе, стыдиться того, что любовь - она вечная и не зависит от времени и жизни... И он, Айртон Сенна - моя вечная сирень, единственный цветок моего сердца... Окей, я сумасшедшая фангерл, но откуда нам знать, может это единственная правда?.. К чему это я? Да так... Свободный поток сознания... Просто мне сегодня больно и плохо. Просто я ненавижу 1 мая...
Первое мая... Не хочу, не могу ничего объяснять, это слишком личное, наверное, чтобы получилось выразить это словами... Первого мая мне всегда грустно, и общий праздник проходит стороной, но сегодня что-то особенно... Слов нет, их вообще наверное не может быть. Есть только грустная музыка и saudade...
11:43:27 (время московское). Начало записи. Командир воздушного судна (далее в расшифровке - КВС) выполняет стандартные процедуры. Пилоты явно не напряжены - шутят, смеются. Не похоже, что они куда-то торопятся или их кто-то торопит. Обычный рейс. 11:51:32. 2П (второй пилот): Сколько тебе? Девять? 11:51:35. КВС: Восьмерку, наверное. 11:51:36. 2П: Восемь с половиной. (Ред.: экипаж выбирает взлетное положение стабилизатора на глазок, поскольку не знает точного веса воздушного судна - багаж не взвешивался перед посадкой.) 11:55:02. 2П: Справа впереди свободно, разрешение получено. (Ред.: второй пилот получает предварительное разрешение на взлет. Его слова подтверждают, что взлетная полоса и пространство над ней было свободно.) 11:57:06. 2П: Так, а че, поехали, на номинале взлетим, да? (Ред.: второй пилот и командир определяют, на каком режиме будут взлетать - на номинальном (режим полной нефорсированной тяги двигателей - обычно используется, когда самолет незагружен) или на взлетном (режим работы двигателя, обеспечивающий максимальную мощность и тяговое усилие). Также спорят, откуда начинать взлет - с дальнего края полосы или с места, где им ближе вырулить. Второй пилот предлагает дальний край, но командир говорит, что им там сложно будет развернуться. Взлетать будут с середины, «украв» у себя несколько сотен метров разбега.) 11:58:18. Второй пилот получает разрешение на взлет. Самолет выруливает на взлетную полосу. 11:58:36. Начало движения по взлетной полосе. До ее конца - около 2,5 км. При такой загрузке самолету хватило бы 1200 метров. 11:58:37. КВС: 74... 76. 11:58:40. Бортмеханик (далее - Б/м): 74... 76... Режим. 11:58:41. КВС: Время, фары. 11:58:42. Б/м: Фары, время. 11:58:42. КВС: Экипаж, взлетаем. Рубеж - 190. (Ред.: начало разбега. Командир напоминает взлетную скорость - 190 км/ч. На этой скорости должна была начать отрываться от земли передняя стойка. Если до 190 произойдет отказ систем или двигателя, экипаж обязан прекратить взлет и начать торможение.) 11:58:44. Э (Ред.: в некоторых случаях не удалось установить, кто конкретно говорит, потому в спорных моментах мы будем обозначать говорящего буквой Э - экипаж): Надо рубеж 200... 11:58:46. КВС: Взлет 200. (Ред.: командир определяет взлетную скорость самолета как 200 километров в час. Во время расследования специалисты установили, что самолету с таким весом требовалось не менее 210 км/ч.) 11:58:48. Э: Раз... Два... 11:58:53. КВС: Три... Четыре... Пять... Номинал. (Ред.: отсчитываю секунды до выхода двигателя на номинальный режим.) 11:58:58. Б/м: На номинальном. 11:58:59. Б/м: Скорость растет. Параметры в норме. 130... 150... 170... 190... (Ред.: бортмеханик сообщает о растущей скорости. До этого момента, несмотря на некоторые недочеты в работе экипажа, все идет нормально.) 11:59:21. На записи отчетливо слышен увеличивающийся шум от стука передней стойки шасси. Оно подпрыгивает, но не может оторваться от земли. Как установили специалисты, незадолго до этого появилась тормозящая сила - кто-то из пилотов случайно нажал на тормозные педали. По версии экспертов МАКа, могло случиться следующее: поскольку экипаж летал одновременно и на Як-40 и на Як-42, произошло перенесение негативного опыта управления с одного самолета на другой. По старой привычке кто-то из пилотов полностью положил ступни ног на педали - конструкция позволяет так делать Як-40. На Як-42 же так делать не рекомендуется, иначе при малейшем усилии начнется торможение. Возможно, это был второй пилот, который опять же, как следует из отчета МАКа, имел еще и пониженную чувствительность ног из-за серьезного заболевания, которое скрыл от медкомиссии (иначе бы ему навсегда закрыли путь в небо). Таким образом, происходило одновременно два взаимоисключающих действия - разгон самолета и торможение его. 11:59:24. Э: Поднимайте. (Ред.: пилоты сильнее тянут штурвал на себя, чтобы переднее шасси оторвалось от взлетки, однако, вопреки ожиданиям, этого не происходит.) 11:59:27. Б/м: 210. (Ред.: специалисты рассчитали, что именно эта скорость была идеальной для данной взлетной массы. Однако при ее достижении даже переднее шасси не отрывается из-за того, что одновременно с набором скорости происходит притормаживание основными шасси.) 11:59:28. КВС: Взлетный. (Ред.: до края полосы остается менее километра. Командир не понимает причину происходящего, но осознает, что ему не хватает длины разбега. Потому приказывает сменить режим с номинального на взлетный, то есть дать максимальную мощность двигателей. Вывод МАКа: если бы в этот момент КВС дал приказ прекратить взлет, то самолет хотя бы и выкатился за пределы полосы, однако остановился бы без особых последствий.) 11:59:31. Б/м: 220... 230. (Ред.: Як-42 обычно легко взлетает и на меньшей скорости. Однако до сих пор не оторвалось от бетонки даже переднее шасси. Продолжается борьба двигателя с тормозами.) 11:59:37. 2П: Мы мало, наверное, стабилизатор развернули. 11:59:41. КВС: Взлетный! Взлетный! 11:59:41. Б/м: 250. 11:59:42. КВС: Взлетный! Стабилизатор! 11:59:45. Самолет выкатывается за пределы взлетной полосы. 11:59:47. Командир неожиданно отводит штурвал от себя, чем прижимает нос самолета к земле. Вероятно, он решает прекратить взлет. Бортмеханик, заметив это движение, самостоятельно переводит все двигатели на малый газ, чтобы самолету было легче остановиться. Скорость начинает падать. 11:59:47. 2П: Че ты делаешь-то?! (Ред.: по версии специалистов МАКа, эти слова второго пилота обращены к командиру. Вероятно, оба в этот момент понимают, что прекращение взлета приведет к сильным повреждениям самолета. А если они все-таки взлетят, то машина будет спасена. Пилоты выводят стабилизатор и рули высоты на максимальное положение, вдвое превышающее необходимое для взлета. С неимоверным усилием они начинают тянуть штурвал на себя. Впоследствии спецы установят, что к штурвалу нужно было приложить усилие не менее 65 килограммов. Пилоты что есть силы упираются в пол. Возможно, один из них в это время уперся именно в тормозные педали, чем еще больше сбросил скорость.) 11:59:48. КВС: Взлетный!!! 11:59:49. 2П: На х... ты! (Ред.: второй пилот, увидев, что бортмеханик сбросил газ, кричит на него. Бортмеханик тут же снова дает максимальный газ на все три двигателя.) 11:59:52. Отрыв самолета от грунта - через 450 метров после окончания взлетной полосы. Вовсю ревет сигнал тревоги. 11:59:54. Тормоза больше не сдерживают самолет, и он резко взмывает вверх. Однако, едва достигнув высоты в 6 метров, «Як» начинает падать. 11:59:55. КВС: Б...!!! 11:59:56. 2П: Андрюха!!! 11:59:57. КВС: Все! П...! 11:59:59. Обрыв записи... (с) kp.ru/daily/25785.3/2767346/
Флэшмоб. Задача: задаете мне любые 3 вопроса, я вам в ответ – свои. Обязательное условие: отвечать честно. Можно кое-что умалчивать, но смысл при этом не должен исказиться. Если на вопрос совсем уж невозможно ответить (он из разряда тех, про которые молчат), то автор дневника теряет возможность задавать встречный вопрос. Обязательный перепост.
Вчера весь день настолько дико болела голова, что, не смотря на то, что с заходом солнца она прошла, я поклевала носом пару часиков и завалилась спать. Проснулась в девять, почитала свою книжку по семантике и снова свалилась лицом в подушку. А когда проснулась... А когда проснулась, мне умудрились испортить все настроение. Позвонила коллега по работе и закатила истерику, чего мол я на работе не появилась сегодня, ее там понимаете ли загоняли, а я дома валяюсь. Я звоню другой девчонке, спрашиваю, что там за ЧП, она говорит - нет, все нормально, просто Сашка психует. Ну етить твою налево, а. Что, бля, за срочность куда-то бежать в предпраздничный день?? Половина преподов на даче, пары уже почти у всех закончились, ректорат работает в лучшем случае до обеда, если вообще работает, все пьют чаи и ждут, когда можно будет свалить домой. Что, блин, я заболеть не могу??? И это Сашка, с которой я общалась месяц, которой пыталась помочь, успокоить, какие-то дела на себя взять... Зависть, что ли, что мне премиальных на тысячу больше выписали, чем ей?. Ну так я для этого не выслуживаюсь перед начальством, епрст! Что платят - то и платят, я что, виновата, что меня начальство любит? Мне пофиг, что там на работе, мне обидно, что я к ней относилась как к подруге, а она мне такую свинью... Напишешь тут диссертацию, как же. Лена на кафедре математики как Гарри Поттер - без нее жизнь останавливается... Через два часа идти на репетицию, где тоже недовольные уже нашлись, которые обиделись, понимаете ли, что их номер в концерт не взяли, и что у нас в основном на солистов все рассчитывают. Ну так блин, они уже по десять лет поют, эти солисты, конечно они мастера. Хочешь достичь их уровня - занимайся. Не занимаешься - не возмущайся, что ты массовка. Все блин такого мнения о себе, прям я не я - министр обороны. Уффф... Ладно. Как там у Че? Всефигнявсефигнявсефигня... Все фигня. Будем жить, че нам еще остается. Наемся сладкого - говорят, шоколад поднимает настроение, - посмотрю что-нибудь для души и все будет в ажуре.
В Уфе меняется погода, и я опять лежу пластом. Все болит, ничего не помогает: лоб, виски, глаза... Мигрень. Бороться с ней бесполезно: пока не установится погода, не пройдет атмосферный фронт, терпеть мне это Круцио безропотно. Ни читать, ни само собой компьютер - мозг выносит так, что остается только лежать с закрытыми глазами и думать о жизни. Жизнь кстати получается неплохая. Диссер правда ни фига не пишется, зря только выпендривалась, наверное. Но ничего, может все еще хорошо будет, может снизойдет еще на меня озарение. Завтра вся страна работает, а я - нет, потому что я вот такая умная. Зато вечером у репетиция отчетного концерта, сначала поем, потом танцуем. Из меня танцор как из Лонгботтома зельевар, но раз надо, значит надо. Выступать придется, само собой под фанеру, до уровня профессионалов в этом смысле мы еще не доросли, но мне это дело совсем не по душе... Впрочем, ладно, может это вообще наш последний концерт в истории ансамбля, лишний раз выйти на сцену не помешает. Да и вообще, человек существо социальное, а я тут поняла, как всегда внезапно, что настоящего одиночества я уже не переживу. Да, я привыкла к людям на работе, к моему ансамблю, даже к новым девчонкам из другой студии и то прикипела уже. И теперь я скорее пошлю лесом работу и учебу, чем моих друзей и знакомых, в реальности ли, в интернете ли. Вот такие дела, такая зависимость. А еще меня опять заносит, теперь уже не только на самолеты, но и на летчиков. Пожалуй это тот тип мужчины, которому я никогда не отказала бы. Особенно если это летчик-истребитель, пилот какого-нибудь МиГа... Любовь к ним у меня от бабушки... Вроде и голова прошла, как раз с заходом солнца. А может, это чьи-нибудь лучи позитива? Тогда спасибо тому, кто их послал, а Иргиз идет читать умную книжку.
Я не подаю на улицах нищим, только крайне редко, когда мне об этом скажет Бог или даст предчувствие. Я даже стараюсь не обращать внимания на этот всем известный профессиональный бизнес. Но эта статья пробрала меня до мурашек...
"ПОЧЕМУ СПИТ РЕБЕНОК?
Все это время она не выходит у меня из головы. Пожалуйста, прочтите. В переходе возле станции метро сидит женщина неопределенного возраста. Ей можно дать с ходу и тридцать, и двадцать три, и сорок два. Волосы у женщины спутаны и грязны, голова опущена в скорби.
читать дальшеПеред женщиной на заплеванном полу перехода лежит кулек. В кулек сердобольные граждане бросают деньги. И не бросали бы, да на руках женщина держит весомый «аргумент» в пользу того, что ей деньги просто необходимы. На руках у женщины спит ребенок лет двух. Он в грязной шапочке, бывшей когда-то белой, в спортивном костюмчике. Переход – место достаточно оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа, и звенит мелочь в кульке, и шуршат купюры.
Я ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался, кому уходят деньги, жертвуемые многочисленными прохожими. Уж сколько говорено, сколько написано, но народ наш такой – жалостливый. Жалостливый, до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою, последние копейки из кармана вытряхнуть. Подал такому «несчастному» – и чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как. Хорошее дело сделал…
Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал, так как не хотел, чтобы на мои деньги какой-нибудь негодяй купил себе кирпича одну штуку, да вставил в стену нового дома-дворца своего. Пускай будет дыра у него в стене, у негодяя этого. Не будет кирпича от меня. Но, судя по тому, как попрошайке подавали, хозяин ее имел уже несколько домов-дворцов.
Ну и попрошайке что-то перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да шаурма. Хозяева таких «точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются жадностью. И жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес. На деньгах да на страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает, что «встать» на место возле Владимирского собора невозможно, а хождение по вагонам метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас обращаюся» стоит от 20 долларов в день. Или – знает? В таком случае – знает, но подает?
Никто из добряков, жертвующих «мадонне с младенцем», не задумывается над еще одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током ударило, и я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша, одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера. Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено той, кто представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза. Наши взгляды встретились. Бьюсь об заклад, она поняла то, что понял я…
У кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд) дневного сна, и снова – движение. За весь месяц каждодневного моего хождения по переходу я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность. – Почему он спит все время? – спросил я, уставившись на ребенка. Попрошайка сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и закуталась в воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь подняла глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее явственно читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой планеты. - Пошел на… – произнесла она одними губами. – Почему он спит?! – я почти кричал… Сзади кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным лицом рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови: – Ты чего к ней пристал? Видишь – и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, – мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки.
Попрошайка перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода. Дома он расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную женщину от негодяя в дорогой дубленке.
Милиционер, подошедший ко мне в переходе на следующий день, выразился почти так же, как и его «подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее: – Пошел в… А ребенок спал… Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса, и читает с трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по улицам города на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным количеством окон, башенок и балкончиков. Знакомый был весьма удивлен моей уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес контролируют представители его национальности.
Я узнал, что в Киеве попрошаек «держат» и молдаване, и украинцы. Причем, первые специализируются, в основном, на «инвалидах войны». Мы часто видим их на переходах и светофорах, снующими буквально под колесами машин. Мнимые афганцы «работают» также и в метрополитене. Всевозможными «больными», хромыми и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным успехом как украинцы, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся стихийность, четко организован. Курируется попрошайничество организованными преступными группировками, и деньги, брошенные полунищими прохожими в кулечек «обездоленного инвалида», уходят «наверх». Причем, настолько «наверх», что, узнай об этом сердобольный прохожий, он потерял бы сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у семей алкоголиков, или попросту воруют. Но это все, что говорится, цветочки. Мне нужно было получить ответ на вопрос – почему спит ребенок? И я его получил. Причем, мой знакомый цыган произнес фразу, повергнувшую меня в шок, вполне обыденно, спокойным голосом. Как о погоде сказал: – Или под героином, или под водкой… Я остолбенел. «Кто под героином? Кто – под водкой?!» – Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может?
Для того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или – наркотиками. Разумеется, что детский организм не способен справляться с таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное – иногда умирают днем, среди «рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком на руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие, и бросают мелочь в кулек, и считают, что поступают благородно. Помогают «матери-одиночке»… … На следующий день я стоял в переходе возле станции метро Л. Милиционера, ответившего мне вчера ругательством, не было видно. Я запасся журналистским удостоверением, и был готов к серьезному разговору. Но разговора не получилось. А получилось следующее… У женщины на руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы попрошайка попросту игнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали документы на ребенка, и, самое главное – где вчерашний малыш?
Попрошайка вопросы игнорировала, зато их не игнорировали торговки, стоявшие рядом. От женщины, торгующей трусиками, я узнал, что мне следует, мягко говоря, удалиться из перехода. К возгласам торговки подключились ее негодующие соседки по ремеслу. Следом за ними – прохожие преклонных лет. В общем, я был с позором выдворен из перехода. Оставалось одно – звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция нашла меня сама. Сержант, любитель посылать в…, подошел ко мне и спросил документы. Я документы предоставил, и высказал свое мнение по поводу нахождения женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною согласился, и… отправился звонить кому-то. Я стоял перед переходом, с полным ощущением того, что пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько минут в переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки со спящим ребенком… Когда вы видите в метро ли, на улице ли женщин с детьми, просящих милостыню, задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за деньгами. Подумайте о том, что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, и бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или наркотиками. Не смотрите на спящего ребенка с умилением. Смотрите с ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту статью, знаете теперь – почему спит ребенок.
P.S. Если вы скопируете эту статью себе, ваши друзья тоже ее прочтут. И, когда в очередной раз откроют кошелёк, чтобы кинуть монетку нищему, вспомнят, что эта благотворительность может стоить очередной детской жизни".
День прошел... бездарно, как всегда. 800 страниц умной книжки буду осиливать за ночь. Но не будем о сейчас грустном, лимит нытья на следующие два месяца исчерпан. У меня новая любовь. Возможность управлять штурвалом этого красавца - великая честь для всех истребителей мира. .
"Много лет тому назад на первом курсе одного из языковедческих учебных заведений должно было происходить первое занятие — вступительная лекция по “Введению в языкознание”. Студенты, робея, расселись по местам: профессор, которого ожидали, был одним из крупнейших советских лингвистов. Что-то скажет этот человек с европейским именем? С чего начнёт он свой курс? читать дальшеПрофессор снял пенсне и оглядел аудиторию добродушными дальнозоркими глазами. Потом, неожиданно протянув руку, он указал пальцем на первого попавшегося ему юношу. — Ну, вот… вы… — проговорил он вместо всякого вступления. — Подите-ка сюда, к доске. Напишите… напишите вы нам… предложение. Да, да. Мелом, на доске. Вот такое предложение: “Глокая…” Написали? “Глокая куздра”. У студента, что называется, дыхание спёрло. И до того на душе у него было неспокойно: первый день, можно сказать, первый час в вузе; страшно, как бы не осрамиться перед товарищами; и вдруг… Это походило на какую-то шутку, на подвох… Он остановился и недоумённо взглянул на учёного. Но языковед тоже смотрел на него сквозь стёкла пенсне. — Ну? Что же вы оробели, коллега? — спросил он, наклоняя голову. — Ничего страшного нет… Куздра как куздра… Пишите дальше! Юноша пожал плечами и, точно слагая с себя всякую ответственность, решительно вывел под диктовку: “Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка”. В аудитории послышалось сдержанное фырканье. Но профессор поднял глаза и одобрительно осмотрел странную фразу. — Ну вот! — довольно произнёс он. — Отлично. Садитесь, пожалуйста! А теперь… ну, хоть вот вы… Объясните мне: что эта фраза означает? Тут поднялся не совсем стройный шум. — Это невозможно объяснить! — удивлялись на скамьях. — Это ничего не значит! Никто ничего не понимает… И тогда-то профессор нахмурился: — То есть как: “никто не понимает”? А почему, позвольте вас спросить? И неверно, будто вы не понимаете! Вы отлично понимаете всё, что здесь написано… Или — почти всё! Очень легко доказать, что понимаете! Будьте добры, вот вы: про кого тут говорится? Испуганная девушка, вспыхнув, растерянно пробормотала: — Про… про куздру какую-то… — Совершенно верно, — согласился учёный. — Конечно, так! Именно: про куздру! Толь-ко почему про “какую-то”? Здесь ясно сказано, какая она. Она же “гло-ка-я”! Разве не так? А если говорится здесь про “куздру”, то что за член предложения эта “куздра”? — По… подлежащее? — неуверенно сказал кто-то. — Совершенно верно! А какая часть речи? — Существительное! — уже смелее закричало человек пять. — Так… Падеж? Род? — Именительный падеж… Род — женский. Единственное число! — послышалось со всех сторон. — Совершенно верно… Да, именно! — поглаживая негустую бородку, поддакивал языковед. — Но позвольте спросить у вас: как же вы это всё узнали, если, по вашим словам, вам ни-чего не понятно в этой фразе? Повидимому, вам многое понятно! Понятно самое главное! Можете вы мне ответить, если я у вас спрошу: что она, куздра, наделала? — Она его будланула! — уже со смехом, оживлённо загалдели все. — И штеко притом будланула! — важно проговорил профессор, поблёскивая оправой пенсне. — И теперь я уже просто требую, чтобы вы, дорогая коллега, сказали мне: этот “бокр” — что он такое: живое существо или предмет? Как ни весело было в этот миг всем нам, собравшимся тогда в той аудитории, но девушка опять растерялась: — Я… я не знаю… — Ну вот это уж никуда не годится! — возмутился учёный. — Этого нельзя не знать. Это бросается в глаза. — Ах да! Он — живой, потому что у него “бокрёнок” есть. Профессор фыркнул. — Гм! Стоит пень. Около пня растёт опёнок. Что же, по-вашему: пень живой? Нет, не в этом дело. А вот, скажите: в каком падеже стоит тут слово “бокр”? Да, в винительном! А на какой вопрос отвечает? Будланул-а — кого? Бокра! Если было бы “будланула что” — стояло бы “бокр”. Значит, “бокр” — существо, а не предмет. А суффикс “-ёнок” — это ещё не доказа-тельство. Вот бочонок. Что же он, бочкин сын, что ли? Но в то же время вы отчасти встали на верный путь… Суффикс! Суффиксы! Те самые суффиксы, которые мы называем обычно слу-жебными частями слова. О которых мы говорим, что они не несут в себе смысла слова, смысла речи. Оказывается, несут, да ещё как! И профессор, начав с этой смешной и нелепой с виду “глокой куздры”, повёл нас к самым глубоким, самым интересным и практически важным вопросам языка. — Вот, — говорил он, — перед вами фраза, искусственно мною вымышленная. Можно подумать, что я нацело выдумал её. Но это не вполне так. Я действительно тут перед вами сделал очень странное дело: сочинил несколько корней, которых никогда ни в каком языке не бывало: “глок”, “куздр”, “штек”, “будл” и так далее. Ни один из них ровно ничего не значит ни порусски, ни на каком-либо другом языке . Я, по крайней мере, не знаю, что они могут значить. Но к этим выдуманным, “ничьим” корням я присоединил не вымышленные, а настоящие “служебные части” слов. Те, которые созданы русским языком, русским народом, — русские суффиксы и окончания. И они превратили мои искусственные корни в макеты, в “чучела” слов. Я составил из этих макетов фразу, и фраза эта оказалась макетом, моделью русской фразы. Вы её, видите, поняли. Вы можете даже перевести её; перевод будет примерно таков: “Нечто женского рода в один приём совершило что-то над каким-то существом мужского рода, а потом начало что-то такое вытворять длительное, постепенное с его детёнышем”. Ведь это правильно? Значит, нельзя утверждать, что моя искусственная фраза ничего не значит! Нет, она значит, и очень многое: только её значение не такое, к каким мы привыкли. В чём же разница? А вот в чём. Дайте нескольким художникам нарисовать картину по этой фразе. Они все нарисуют по-разному, и вместе с тем, — все одинаково. Одни представят себе “куздру” в виде стихийной силы — ну, скажем, в виде бури… Вот она убила о скалу какого-то моржеобразного “бокра” и треплет вовсю его детёныша… Другие нарисуют “куздру” как тигрицу, которая сломала шею буйволу и теперь грызёт буй-волёнка. Кто что придумает! Но ведь никто не нарисует слона, который разбил бочку и катает бочонок? Никто! А почему? А потому, что моя фраза подобна алгебраической формуле! Если я напишу: а + х = у, то каждый может в эту формулу подставить своё значение и для х, и для у, и для а. Какое хотите? Да, но в то же время — и не какое хотите. Я не могу, например, думать, что х = 2, а = 25, а у = 7. Эти значения “не удовлетворяют условиям”. Мои возможности очень широки, но ограничены. Опять-таки почему? Потому, что формула моя построена по законам разума, по законам математики! Так и в языке. В языке есть нечто, подобное определённым цифрам, определённым величинам. Например, наши слова. Но в языке есть и что-то похожее на алгебраические или геометрические законы. Это что-то — грамматика языка. Это — те способы, которыми язык пользуется, чтобы строить предложения не из этих только трёх или, скажем, из тех семи известных нам слов, но из любых слов, с любым значением. У разных языков свои правила этой “алгебры”, свои формулы, свои приёмы и условные обозначения. В нашем русском языке и в тех европейских языках, которым он близок, главную роль при построении фраз, при разговоре играет что? Так называемые “служебные части слов”. Вот почему я и начал с них. Когда вам придётся учиться иностранным языкам, не думайте, что главное — заучить побольше чужих слов. Не это важно. Важнее во много раз понять, как, какими способами, при помощи каких именно суффиксов, приставок, окончаний этот язык об-разует существительное от глагола, глагол от существительного; как он спрягает свои глаголы, как склоняет имена, как связывает все эти части речи в предложении. Как только вы это уловите, вы овладеете языком. Запоминание же его корней, его словаря — дело важное, но более зависящее от тренировки. Это придёт! Точно так же тот из вас, кто захочет быть языковедом, должен больше всего внимания уделять им, этим незаметным труженикам языка — суффиксам, окончаниям, префиксам . Это они делают язык языком. По ним мы судим о родстве между языками. Потому что они-то и есть грамматика, а грамматика — это и есть язык. Так или примерно так лет двадцать пять тому назад говорил нам крупный советский языковед Лев Владимирович Щерба , учеником которого я имел честь когда-то быть." Л. Успенский "Слово о словах"